Ханна несколько секунд удивленно смотрела на магнитофон, потом протянула руку и выключила его. И тут же снова поставила на «запись».
— Как… а что вы делаете, если поблизости нет магнитофона?
— Годится любой прибор, который можно заставить вибрировать в нужном диапазоне. Не знаю, какие механизмы тут задействованы. Может быть, все даже проще, чем в истории с Ударником Мэком.
— Итак, в один прекрасный день вы проснулись и были как две капли воды похожи на Богарта, да еще в любой момент могли включить себе музыку — стоило только пожелать.
— Да.
— И что произошло дальше?
— Рудо дал мне парочку недель насладиться моим новым внешним видом. Он хотел меня понаблюдать и убедиться в том, что не возникло никаких нежелательных побочных действий. Меня останавливали на улицах, подходили в ресторанах — просили автограф. Рудо делал бесконечные записи наблюдений. Он послал меня к каким-то своим друзьям, чтобы те провели тщательное обследование. Я по-прежнему обладал ненормально высоким метаболизмом, да и бессонница осталась при мне.
— Интересно, сохранились ли где-нибудь эти записи? — проговорила Ханна.
— Не знаю, — пожав плечами, ответил Кройд. — Не имеет значения. Я все равно не соглашусь, чтобы кто-нибудь проделывал со мной то же самое еще раз.
— А что случилось?
— Мы регулярно встречались в течение следующих нескольких недель. Меня переполняли идеи на предмет того, как я хочу выглядеть и какими способностями обладать. Сначала это было ужасно весело, но прошло немного времени, и мне эти развлечения наскучили — надоело быть похожим на знаменитых людей. Теперь я хотел быть среднего роста, обычного телосложения, с волосами песочного цвета, привлекательным, но не красавчиком. И остановился на телепатии, на способности внушения — у меня такая однажды была. Меньше проблем возникает, если имеешь возможность выбраться из любой запутанной ситуации путем убеждения. И вообще могло пригодиться, если бы я решил стать коммивояжером.
Рудо тем временем сообщил мне, что он занимается изучением медицинской литературы в надежде найти что-нибудь полезное в моем случае — чтобы я перестал меняться во сне и остался навсегда в одном и том же облике с постоянными способностями. Однажды, когда мы вместе завтракали, он сказал: «Кройд, несмотря на все наши старания, ты все равно остаешься подделкой, карикатурой на человека. Я хотел бы, чтобы в моей власти было уничтожить все, что сделал с тобой этот чертов вирус — и с другими тоже. Я мечтаю о том дне, когда человеческая раса снова станет чистой и безупречной, такой, какой она была раньше».
«Я ценю все, что вы делаете, док, — сказал я. — У меня такое ощущение, что вы тратите все свое время на то, чтобы разобраться с моим случаем».
«Мне кажется, ты самый важный и интересный пациент из всех, что у меня были», — ответил он.
«Есть новости с технической точки зрения?»
«Да, по-моему, появился способ закрепить какой-нибудь образ путем воздействия на твою нервную систему определенным уровнем радиации».
«Радиация? А я думал, мы выбрали путь чистой психологии, вы говорили о dauerschlaf».
«Это совсем новые разработки в нашей области, — пояснил он мне. — Я еще и сам не совсем разобрался».
«Вы — доктор, — сказал я. — Держите меня в курсе дела».
Он заплатил за наш завтрак. Как и обычно. Он даже не брал с меня денег за лечение. Говорил, что считает, будто оказывает услугу человечеству. Знаете, он мне нравился.
— Мистер Кренсон, — перебила его Ханна, — ваш хвост.
— Называйте меня Кройд.
— Кройд, я совершенно серьезно. И мне наплевать на то, что это небывалое ощущение. Мы тут с вами делом занимаемся.
— Извините, — проговорил он и помахал хвостом. — А какие у вас планы на сегодняшний вечер? Тут довольно скучно и…
— Я хочу дослушать вашу историю до конца, Кройд. Бесконечные рассуждения о философии наводят меня на мысль, что вы оттягиваете момент, когда вам придется рассказать мне все.
— Может быть, вы и правы, — сказал он. — Не думал об этом, но, возможно, вы правы. Ладно. К делу.
Итак, время шло, я себя прекрасно чувствовал. И знал, что не стану искусственно растягивать период бодрствования, потому что теперь я не боялся заснуть. Я увидел свою жизненную ложь — где сон, безумие и смерть переплелись в немыслимый узел — и был уверен, что могу с ней справиться, что проблема перестанет существовать, как только мое состояние стабилизируется. Это сделает Рудо, когда разберется с тем, каким образом следует применять к пациенту, находящемуся в dauerschlaf, новый метод лечения — с использованием радиации.
Однажды он пригласил меня на ленч, а потом мы отправились погулять в Центральный парк. Мы шли по дорожке, Рудо оглядывался по сторонам, словно изучал пейзаж — искал место, где бы можно было устроиться и заняться рисованием. И вдруг сказал:
«Кройд, сколько тебе еще осталось?»
«В каком смысле?» — спросил я.
«До того момента, когда ты снова заснешь?» — пояснил он свой вопрос.
«Трудно сказать наверняка, у меня должно возникнуть определенное ощущение, — ответил я. — Однако, судя по прошлому опыту, думаю, у меня есть по меньшей мере неделя».
«А не попробовать ли нам погрузить тебя в сон раньше, — задумчиво проговорил он, — чтобы запустить…»
«Что запустить?» — спросил я.
«Сначала позволь мне задать тебе один вопрос, — продолжал он. — Ты говорил, что знал старика взломщика по имени Бентли и что сам одно время занимался подобными делами».
«Говорил».
«Насколько хорошо у тебя это получается?» «Неплохо», — ответил я.
«И ты знаешь, что нужно делать, если в этом возникает необходимость?»
«Если я вас правильно понял — да, я иногда этим промышляю».
«А что, если речь идет о месте, которое особенно тщательно охраняется?»
«Не могу ничего сказать, пока не узнаю подробностей, — пожав плечами, ответил я. — Иногда я просыпаюсь, обладая даром, который оказывается очень полезным в подобных случаях».
«Так-так, отличная мысль…»
«А в чем дело, док? Вы к чему ведете?»
«Я понял, что тебе нужно, Кройд, для радиационной части лечения. К сожалению, необходимые вещества недоступны гражданским лицам».
«А у кого они находятся?»
«Лаборатория в Лос-Аламосе».
«Если эти вещества можно использовать в медицинских целях, почему же военные не делятся… в гуманитарных целях?»
«Потому, что они бесполезны для всех, кроме тебя. Мне пришлось изменить все данные в уравнениях, чтобы принять в расчет твой метаболизм».
