Натанман воспринимал присутствующих как птиц. Сам он тоже был птицей: голубем-трубачом.
Гликзон, Лев Давидович, судя по его видениям, людей не любил. Он наблюдал клубок змей. Самой крупной была анаконда — Солнцев. Самой опасной — гюрза Яхновская. Сам Лев Давидович был бесплотным духом в процессе созерцания.
Волшебникам и колдунам не интересно жить в реальном мире. Они уходят в мир грез, иногда уродливый, чаще — красивый. Но порой очень полезный для существования.
— Зачем же ты нас собрал, Миша? — укорил Гликзон. — Я же просил: если всё старое, не отрывай меня.
Ясно: не очень-то приятно наблюдать за змеями…
Остальные продолжали ждать. Лев Давидович был человеком невыдержанным, что не сказывалось на его таланте внушать мысли на расстоянии. Поговаривали, что он не уступал в этом самому Директору, за что и был вечно обойден в финансовом плане. Но в широких научных кругах и министерских коридорах Гликзона ценили. Именно он разработал и осуществил подачу неким деятелям в США идею, что надо отвлечь русских ученых от работ на военную промышленность системой грантов от университетов Америки. Мол, русские кинутся за долларами и не станут работать на оборонку. Лишь благодаря этим грантам некоторые оборонные предприятия смогли удержать высококвалифицированные кадры…
— Мне нужна ваша поддержка. — Солнцев говорил искренне. — Я всегда считал, что мы — единая команда.
— Миша! Разве мы давали тебе повод усомниться?
Яхно-Яхновская старалась поддерживать с Солнцевым хорошие отношения. Помимо всего прочего, она лелеяла надежду выведать у него секрет «вечной молодости».
Солнцев кратко пересказал содержание беседы с Инхандеком. Повисла долгая пауза. Было видно: каждый старается обработать полученную информацию применительно к себе. До молодого специалиста Юрина им, понятно, никакого дела не было. Гораздо больше волновал вопрос о дальнейшей судьбе Института и, следовательно, их собственной. Солнцеву это не понравилось.
— Главная беда в том, что нами, похоже, заинтересовался криминал, — подчеркнул он.
— Ну, они всегда тут копошились…
Егорыч покачал головой.
— Шелупонь. Но все развивается. Эти не остановятся ни перед чем. Подозреваю, что у них появилась, как они выражаются, «крыша». Причем в лице кого-то из Посвященных.
Семенов, самый молодой из собравшихся, (родился в начала века), даже присвистнул.
— Быть того не может!
— Может, — ответила за Егорыча Яхно-Яхновская. — Не удивлюсь если это окажется один из Черных.
Воцарилась гнетущая тишина. С Черными Колдунами, все знали, шутки плохи. Они, подобно «падшим ангелам», которые, согласно Библии обратились в демонов, были изгоями среди Посвященных. И, оттого, втройне опасными.
— А причем здесь этот пацан, Сева Юрин? — спросил Семенов. — Он же не Посвященный.
— Не знаю, — честно признался Солнцев. — Возможно, кто-то за ним стоит… какая-то влиятельная структура. Но, кто — вопрос!
Опять повисла пауза. Егорыч сидел мрачнее тучи. Собирая коллег, он надеялся на свежее оригинальное решение — пока без толку. Но хуже было другое. Команда, его команда, перестала существовать. Он чувствовал настрой собравшихся. На словах-то они, будут, разумеется, уверять в своей преданности, а как дойдет до дела, выясниться, что у одного умерла любимая двоюродная тетка в Киеве и ему срочно нужно отбыть на похороны, у другой — заболела мама, у третьего… Да, чего там! Он, похоже, остался в одиночестве. Что ж, как говорится, Бог им судья.
— Вот такие дела… Я поделился информацией, теперь очередь за вами. Если кто узнает что-то, или надумает — приходите в любое время.
5
Семенов и Яхно-Яхновская уединились в кабинете.
— Кое-что проясняется, — заявила Инесса Исаевна, — по крайней мере, для меня. Солнцев схлестнулся с администрацией не на шутку. Нашла коса на камень. Просто так он им Институт не отдаст. Как же — любимое дитя!
— Разве он когда-то руководил Институтом? — удивился Семенов.
— Нет, выше зама по науке он не поднимался. Но Егорыч был в числе учредителей, отцов-основателей НИИМагии. — Женщина вздохнула. — Тем более жаль. Ведь они его сожрут. Я имею в виду Инхандека сотоварищи. А без него и нам придется несладко.
— Значит, следует привыкать обходится самим.
— Похоже, именно это он и пытался донести. А Бек с Фаедом — ты заметил — сидели как воды в рот набравши.
— Заметил. Непонятно — почему?
— Да, все же ясно. Знакомая позиция: моя хата с краю… Ох, как все надоело! Меня ведь в три европейских института зовут. Бросить все к черту, да уехать!?
— Что же держит, Инесса Исаевна?
Семенов и сам давно подумывал об уходе, но не решался: такая свистопляска идет по стране, как бы на улице не оказаться, не пополнить ряды безработных.
Инесса скорбно покачала головой:
— Поздно мне начинать с нуля, Сережа. Что я там буду делать? Учить недорослей пиктограммы вычерчивать? Уж лучше с Инхандеком собачиться по поводу правильности начертания знака «алеф». Шрифт, размер, толщина, цвет, месторождение мела… Кстати, ты мне обещал чилийский.
— Помню. Пока — за мной. Есть аргентинский.
— Давай. За неимением гербовой, будем строчить на простой… Ладно, вернемся к нашим баранам. Попробуй выяснить, что затевают эти… правонарушители. У тебя же есть связи?
— Связи… От тех связей одни узлы остались. Меня уже, как экстрасенса, в милицию давно не приглашают.
— Что так?
Семенов рассмеялся.
— Им стало трудно объяснять, почему к одним делам меня подключают, а к другим — нет. Впрочем, попробую. Может по старой дружбе…
— Только осторожно! Сдается мне, что и там у них все схвачено.
Семенов посерьезнел:
— Хорошо. Меня, Инесса Исаевна, беспокоит молодой парнишка, Юрин. Не похоже, что он связан с криминалитетом. Но что-то с ним — Егорыч прав — не чисто.
— Верно. Надо бы приглядеться к нему повнимательнее.
6
В субботу с утра Алексей Вадимович Сысин почувствовал непреодолимое желание пойти на рыбалку. А ведь не был он заядлым рыболовом, из тех, что сутками готовы сидеть, глядя на поплавок, вставать ни свет ни заря, чтобы не прозевать утренний клев… Нет, рыбалка в окрестностях Соловейска знатная, даже фирмочка одна появилась по обслуживанию любителей из Европы и США. Алексей, поскольку местный, рыбалкой тоже не брезговал. В нежной юности, когда учился в школе, так вообще ходил по рекам с учителем биологии с научно-исследовательскими целями: доказывали, что в северных реках и по сию пору живут раковины-жемчужницы. Но вот так, ни с того, ни с сего, схватить удочку и поспешить на автобус до села Подгорного… Такое случилось с ним впервые.
