Он оказался в темном грязном коридоре с маячившим в дальнем конце мутным освещением. Он миновал выход на лестничную площадку и оказался перед пятью углубленными дверьми. Вдруг он вспомнил номер. Тридцать три. Это была последняя из трех дверей напротив лестницы.
Лавери, типичный представитель Средиземноморья, еще не совсем отошел от сна и, тяжело дыша, с трудом произнес:
– Не сейчас, Зуликха. Иди домой,- и тут же попытался нащупать под подушкой лазер.
– Спокойней, ты, распутная свинья,- приказал Шеврон".- Что меня больше всего удивляет, так это то, что ты до сих пор еще жив.
– Шеврон. Марк Шеврон.
Это было произнесено с такой интонацией, которая не оставляла никаких сомнений, что Лавери еще' совсем недавно слышал это имя.
– Он самый. Теперь слушай спокойно. Надвигается что-то, чего я не понимаю. Но для. начала, ты должен выбросить из головы все, что тебе сообщил Вагенер.
– Это будет не так-то просто.
– Послушай, я мог бы запросто убить тебя, но мне необходима помощь. Ты сможешь обратиться к Вагенеру потом. По дороге я связался со штаб-квартирой. Они там не слишком уверены в нем.
– Ах, вот как?
– Я собираюсь поднять тебя. Не предпринимай ничего, пока не выслушаешь меня.
Было еще слишком преждевременно делать какие-либо окончательные выводы и связывать воедино разрозненные факты, но Лавери показал, что зарабатывал свое жалование не зря, задавая по ходу рассказа весьма разумные и обдуманные вопросы.
Наконец он сказал:
– Да, дела. От этого смердит за версту. Я пытался связаться с Куртом Глазманом, агентом в Палермо, но мне это ни разу не удалось. И никакого намека на то, куда он мог подеваться. Крысы бегут с тонущего корабля. Я помогу тебе, но вы очень рискуете. Может, не стоит влезать в это дело? Хватит уже испытывать судьбу.
– Этого от тебя не потребуется. Подготовь документы, но только быстро, и ты снова сможешь предаваться своим эротическим фантазиям.
– Это не фантазии, поверь мне. Этот аванпост уже рухнул.
– У тебя будет возможность передвинуть его немного вперед. Лавери отсутствовал уже сорок три минуты, и Шеврон начал подумывать о том, что его красноречие было растрачено впустую, когда в коридоре раздался шум шагов, издаваемых явно не одним человеком. Он решил, что это были жандармы.
С бластером наизготовку Шеврон встал за дверью и стал ждать. Но это был всего лишь Лавери с арабом, закутанным в широкий балахон, перетянутый желтым поясом с изящной застежкой.
– Неосуществимое всегда занимает минимум времени,- сообщил Лавери,- но с условием полной боевой готовности. Вот билеты на восемь ноль ноль Т.С.Р. в Копенгаген. Вы – промышлен-ник4 Девушка – ваш секретарь. Вы посещали филиал – завод по производству точного нарезного инструмента. Точение, сверление, нарезание внутренней резьбы, бурение – все это в кратком изложении. Поможет вам сориентироваться в возможной беседе.
Африканец путешествует сам по себе. Он занимается торговлей репсом для упаковки продуктов. Багаж упакован в соответствие с легендой, на случай таможенной проверки. Я положил туда пачку скабрезных открыток, чтобы придать вам более симпатичный образ.
– Надеюсь, когда-нибудь я смогу ответить вам тем же.
– Надеюсь, такой необходимости не возникнет. Юсуф отвезет вас к вашим друзьям, а затем доставит к границе. Здесь парик для девушки и одежда для вас. Удачной охоты. Смотрите, не отморозьте свои конечности.
Шеврон на какое-то мгновение заколебался, и Лавери принял это без тени обиды.
– Я знаю. Я знаю, о чем ты думаешь. Что Юсуф может доставить тебя и друзей прямехонько в полицейский участок? Ты хочешь, чтобы, я сопровождал вас?
Слишком много было такого, что не поддавалось учету, и Шеврон решил, что должен что-нибудь принять просто на веру.
– Все хорошо. Ладно. Но это при условии, что ему известно, что, если возникнут какие-либо проблемы,- он умрет первым.
Юсуф поручился за себя голосом, в котором не было и намека на восточный акцент.
– Не беспокойтесь, мистер Шеврон. Я понимаю. Все будет хорошо.
Когда они добрались до «Небесного кокона», светило уже перебралось на другую сторону города. Шеврон не терял времени даром. Ограниченный тесными рамками городского челнока, он придавал себе на вид обычного трансконтинентального пассажира с сезонным билетом в кармане. Краска для волос и специальный пергамент, натягивающий 'кожу, совершенно изменили его внешность.
Опустив челнок на стоянку у подъезда, Юсуф сказал с одобрением:
– Прекрасная работа, мистер Шеврон. Я не буду покупать у вас инструмент, но весьма возможно, что вы и в самом деле попытаетесь продать мне один или несколько.
Шеврон, не терпевший фамильярности, перебил его:
– Не выключай мотор. Я туда и назад. Внутри его стала одолевать сомнения. «Небесный кокон» представлял собой лабиринт, образованный из развешанной кругом раскрашенной в разные цвета марли.
Перескакивающая с тональности на тональность странная музыка, звучащая повсюду, совершенно сбивала С толку. Все это, видимо, должно было обозначать покровы неизведанного, уносящего в необозримые просторы космоса.
Будто материализовавшись из воздуха, прямо перед ним возникла обнаженная нубийка с бритой наголо головой – превосходный образец классических пропорций, с грудями, словно массивные клыки ягуара.
– Я ищу девушку, европейку с темными волосами.
– Ноэлли? Если бы она была здесь, я бы ее увидела.
' Шеврон должен был признать, что вряд ли было правильным считать, что весь мир должен следовать ходу его мыслей.
– Нет. Посетительница. Она здесь с африканцем.
– О, идите в ту сторону. Они в баре.
Небольшое чревоподобное пространство в центре лабиринта было буквально забито извращенцами всех возрастов и оттенков. Исполнительница стриптиза заканчивала популярный здесь акробатический номер, усложняющийся последовательностью элементов, не вынимая зажженной сигареты изо рта. Когда Шеврон коснулся плеча Анны Рилей, она ответила так, словно произносила это уже не в первый раз:
– Ответ – нет. Убирайтесь.
Поколебавшись не более секунды, она отвернулась. Шеврон сообщил:
– Это я, ваш товарищ по пустыне. Возьмите себя в руки и следуйте за мной.
Всю дорогу до челнока она молча выслушивала его объяснения. Взяв парик, она взвесила его в своей руке так, словно решала, надевать его или нет.
– Что такое? Ты не желаешь прожить остаток своей жизни в качестве блондинки?
– Нет, не то. Я только хочу понять – заслуживает ли 'это стольких усилий. За что мы боремся? Чем таким обладает Северное Полушарие, что мы должны сражаться за него?
– У него есть свобода.
