***
Анна Рилей вышла из машины, не доезжая до тягача метров пять, и Закайо, оторвавшись от целиком зажаренной туши, непринужденной походкой направился им навстречу. Он просунул голову и плечи в приоткрытую дверцу и сообщил:
– Этот Голдманн. Он работает на Мак-Аскилла. Мне кажется, он нас в чем-то подозревает. Заставил его связаться с их главным управлением и сообщить, что они подобрали нас. Об этом будет передано сообщение в вечерних новостях.
Они шли молча. После вызова Вагенера, Шеврон замкнулся, сосредоточившись на тех фактах, которыми располагал, и пытаясь собрать их воедино. Анна Рилей все никак не могла примириться с тем, что она совершила, и не могла оправдать это даже необходимостью. Может быть, происшедшее диктовалось логикой момента в тот миг, когда она нажала на спусковой курок, но это выходило за рамки ее жизненного опыта.
Средства достижения цели так же важны, как и сама цель. Совершив не свойственное ей насилие, она почувствовала, что теперь не сможет с надеждой смотреть в будущее, даже если кто-нибудь и смог бы доказать ей, что будущее зависит от исхода борьбы с врагом у ворот твоего дома.
Возможно, это была естественная реакция на происшедшее. Она была от природы пацифисткой, а Шеврон – прирожденным убийцей. Во всяком случае, это не могло служить предметом интеллектуальной дискуссии; это было из области переживаний, и она чувствовала себя глубоко несчастной.
Даже жизнерадостное приветствие Паркера, когда они подошли к огню, не изменило ее настроения. Он пустился в пространные объяснения относительно кувшина, который они монтировали с Лойз, не упуская ни единого нюанса, который мог бы вызвать волнение в профессиональных кругах. Но это не помогло сгладить неловкость ситуации. Мак-Аскилл нервничал, сознавая, что нарушил закон гостеприимства. Голдманн был холодно насторожен.
В конце концов Мак-Аскилл прервал монолог Паркера.
– Итак, мистер Шеврон. Теперь, когда у вас есть свой собственный транспорт, я предполагаю, что вы пожелаете продолжить ваше путешествие. Я имею в виду, что вы захотите путешествовать дальше. У нас есть некоторый излишек продовольствия, так как наша экспедиция оказалась короче, чем мы планировали. Ганс приготовит вам все необходимое. Этого будет достаточно на день или два, до тех пор, пока вы не сможете обеспечить себя провиантом. Куда вы теперь направитесь? Я имею в виду, какова ваша следующая цель?
– Юг,- ответил Шеврон.- Мы поедем обратно в Гамбию. Я должен решить вопрос относительно машины, которой мы лишились. Это весьма любезное предложение. Дневного запаса вполне хватит. Выпишите счет, и я оплачу.
– Об уплате не может быть и речи. Я рад оказать услугу. Я имею в виду – рад быть в состоянии помочь. Когда вы отправляетесь?
– Как только сможем. Думаю, не раньше чем через полчаса. Только загрузим припасы, если они уже готовы. Мы вам премного благодарны.
Голдманн с неохотой подчинился и медленно двинулся к песчаному тягачу. Было совершенно ясно, что он думал обо всем этом. Он считал, что их необходимо задержать до тех пор, пока не придет ответ на запрос Мак-Аскилла.
Через двадцать минут погрузка была закончена, и все снова собрались у огня. Внезапно опустились сумерки. Все это время Голдманн по пятам следовал за Шевроном.
Паркер вынес портативный реализатор из тягача и поставил его под пальмой. Передача началась с рекламы инжира. Уединенная группа у костра пополнилась двумя верблюдами, нахально уплетающими огромную кучу инжира. Она постоянно таяла и в конце концов исчезла совсем. Изюминкой этого шедевра была эффектная строка в заключение: «Дайте Ахмету сегодня вечером инжир!» Потом пошла программа новостей.
Некто в белой куртке и красной феске просмотрел несколько листков, лежащих на столе, и сказал:
– В этом коротком информационном сообщении говорится о двойном убийстве, совершенном в древнем городе Гате.
Шеврон отступил немного в сторону и с размаху ударил правой ногой прямо Голдманну по руке в тот момент, когда она легла на приклад его причудливого бластера. На какое-то мгновение все замерли. Внезапно Голдманн рубанул ребром ладони, метя Шеврону в шею.
Шеврон увернулся, и вытянутые пальцы Голдманна коснулись воротника его рубашки. Затем он сцепил руки в замок и нанес сокрушительный удар по коротко остриженной голове Голдманна.
Потеряв равновесие, тот упал лицом в песок, но почти тут же приподнялся, тряхнув головой, и уже приготовился к новому броску, когда голос Шеврона спокойно предостерег его:
– Не пытайся сделать это, Ганс. Бросай свой ремень. Бластер, направленный прямо в лоб Голдманну, решил исход поединка. Это было совершенно бессмысленно. Закайо, сверкая зубами и поигрывая ножичком, отражающим свет костра, подхватил брошенный пояс и перебросил его себе через плечо.
Внимание окружающих было вновь отвлечено диктором. Он приступил к изложению содержания своего сообщения.
– Последними посетителями медцентра были двое – мужчина и женщина. В округе они незнакомы. Женщина темноволосая, хрупкого телосложения; одета в белый комбинезон; возраст примерно двадцать пять лет. Мужчина: выше среднего роста, крепкого телосложения; одет в защитную рубашку с зелеными пуговицами; глаза серые или зеленые, волосы каштановые. Они требуются для допроса. Это все, друзья. Мы будем ждать ваших сообщений. Позвоните нам, если вы встречали этих людей. «Северные Региональные Факты» назначили вознаграждение в пятьдесят кредиток за любую полезную информацию.
Лойз, будучи импульсивной девушкой, воскликнула: «Это о них!» – и зажала рот рукой, чтобы «притворить ворота конюшни, когда коня уже увели».
– Не беспокойтесь, Лойз, я не собираюсь отнимать у вас ваш кувшин,- успокоил ее Шеврон.- Это длинная история, но она не имеет ничего общего с тем, о чем вы подумали. Поверите вы или нет, но эти двое были вражескими агентами. На тот случай, если у вас возникнут какие-либо неверные представления относительно случившегося, вы должны будете отправиться вместе с нами. Выключи реализатор, Крис, и переведи компанию к автомобилю.
Мак-Аскилл попытался возразить:
– Я хочу предостеречь вас, Шеврон. Вы создаете себе множество неприятностей. Я имею в виду, вы добавляете себе проблем. Моя организация не потерпит вмешательства в дела ее служащих. Я должен буду подать жалобу на самом высшем уровне.
– Вы можете подать ее, куда вам будет угодно, это, конечно, ваше право, а сейчас отправляйтесь к машине.
Перегруженная машина хяжёло осела, и Анна. Рилей, заняв место у пульта, смогла поднять ее не больше чем на полметра над самыми высокими кронами подлеска. Шеврон, усевшись скрестя ноги в грузовом отсеке и положив бластер на колени, крикнул вниз, в проход:
