— Кто-то рисует знаки на домах гипернатуралов. И наших и ваших, даже Серых помечают. А начальник полиции…
— Слышали… — Тарх оскалился. — Начальник полиции заодно с вергами, готовящими погром. Если мы соберемся в своем поселке, им легче будет накрыть всех одним разом.
В доступной форме он поведал, что резать будут койсаров и магов, причем аждотинам объявят, будто народ восстал против Темных. Поскольку власти Аждо-Тика помешаны на идеях искоренения Тьмы, они охотно поверят лживым заверениям и поддержат режим убийц-погромщиков.
Судя по мрачной мимике собеседников, Оза-Лиана и Шудлай были согласны, что Аждо-Тик может клюнуть на дешевую уловку такого типа. Разговор о столь сложных интригах оказался выше понимания бедняжки Виклисы, но художница все равно испугалась и пролепетала:
— На моей двери тоже какой-то знак вчера намалевали… Что делать будем?
— Выбор невелик. — Тарх свирепо ухмыльнулся. — Либо ждать, пока подонки придут нас резать, либо упредить погром. Многие зачинщики и рядовые исполнители уже известны, других найдем с помощью магии. Нагрянем ночью, перережем глотки — много жизней спасем…
— Нельзя этого делать! — взорвалась Оза-Лиана. — Светлая Сила не допускает подобного произвола.
Незаметно и чуть ли не против своей воли Тарху пришлось втянуться в философский диспут о Тьме и Свете. Но все быстро пришли к согласию, что маги — высшая форма жизни на планете, а потому несут ответственность за события в мире, и их долг — вести человечество Теллуса к благоденствию и возглавить битву против Мрака — тут ни у кого сомнений не было. Дальше начались разногласия.
— Свет нужен, чтобы отбрасывать Тень, — убеждал Тарх. — Ни на что сверх этого Свет не способен.
— Если не будет Тьмы, отпадет потребность в Свете, — говорил Шудлай.
— Свет будит в душах высокие чувства, которые одни только и способны всех объединить, — напыщенно заявила Лиана. — Свет дает каждому индивидууму полную свободу самовыражения.
— Обычно полное самовыражение достигается лишь во Мраке, — засмеялся Тарх. — Поэтому полная свобода самовыражения выпускает наружу всю грязь, заполняющую души. Позвольте людям полностью самовыразиться — и мир утонет в пароксизме преступлений, насилия, подлости, лжи.
Светлая презрительно бросила тоном обвинительницы:
— Вы просто не верите в людей!
— Я их понимаю, — уточнил оборотень. — Потому и стал Темным. Мы считаем, что следует ограничивать так называемую свободу жесткими рамками уголовных и моральных законов. И сурово карать преступников. Только так мы добьемся от людей хоть чего-нибудь путного.
— Что будет, если не противиться Мраку? — спросил Серый. — Не проще ли смириться, признав неизбежное? Наверняка ведь Мрак приходит не навсегда. Раковина сожмет Створки, а потом снова раскроет, и опять воссияет Герое. Благоразумие подсказывает, что гипернатуралы могли бы затаиться и переждать плохие времена.
Оказалось, что ту же тему пережевывают и остальные. Проспорив до вечера, решили не вмешиваться в глупые развлечения натуралов. Старейшины колдовских общин объединенным усилием изготовили и раздали слабачкам амулеты, которые должны были снимать знаки, перенося метки на соседние дома. Еще решили в случае погрома отбиваться без чрезмерной жестокости.
Заговор вергов не слишком беспокоил колдовское племя — хватало своих, более важных забот.
Для быстрых путешествий на большие расстояния маги строили неведомые простым смертным Невидимые Дороги. Или, говоря по-простому, тропы. Часть этих маршрутов была проложена в незапамятные времена, предшествовавшие прошлому Сошествию Мрака, другие появились совсем недавно. Благодаря Невидимым Дорогам, любой путь ужимался до десятка шагов. Трассы эти соединяли главные города и военные объекты, некоторые Невидимые Дороги вели на Купол, причем каждый Орден гипернатуралов пользовался собственной сетью колдовских троп, держа их карту в секрете от противника.
Начертив жезлом замысловатую фигуру, Корда открыла тропу, ведущую из Старой Крепости в Штайнбург. Перед уходящими внезапно распахнулся короткий тоннель, на другом конце которого располагалась главная база корпуса.
Заголосили женщины, провожавшие на службу братьев и сыновей, отцы произносили прощальные напутствия. Призывники мужественно скалили зубастые улыбки, обещая скоро вернуться — живыми и победоносными.
Миштпор пролаял команду, и первые Темные ступили на сырые камни Невидимой Дороги. Путь был короток, так что вскоре почти все переправились в большой гарнизон.
— Пошли, — сказал Тарх оставшимся. — Это совсем не страшно.
Новички, призванные из вергатильской глубинки, жались к бывалому оборотню, торопясь поскорее пробежать пугающий тоннель. Удерживаемые чарами стены прохода колыхались, словно не прочным камнем были облицованы. Повсюду чувствовалось присутствие сильной магии. Осторожно ступая по упругому основанию Невидимой Дороги, Тарх провел новобранцев и вышел под пасмурное небо.
Здесь моросил дождик, и отряд, прибывший из летней жары Вергатила, быстро вымок до нитки. Лишь Тарха защищали чары.
— В колонну по три становись, — скомандовал оборотень. — Сейчас вас отведут в казарму.
К ним подошел штаб-ротмистр с двумя сержантами. Разглядев под плащом Тарха офицерский мундир, он осведомился:
— Вы тоже останетесь или вернетесь в Вергатил?
— Останусь. Мне нужно встретиться с командованием корпуса.
Штаб-ротмистр махнул рукой, и Невидимая Дорога закрылась. Сержанты увели колонну новобранцев, так что на плацу остались только два офицера. После недолгих переговоров по кристаллу Тарха проводили в штаб к Ликтору. Бригадир, как выяснилось, был в отъезде — инспектировал отдаленные гарнизоны.
— Здорово, неугомонный, — весело приветствовал его полковник. — Зачем пожаловал?
— За оружием, вестимо.
Хмыкнув, начальник штаба корпуса спросил:
— Дюжина заколдованных топоров устроит?
— По две дюжины мечей, топоров и панцирей, — уточнил Тарх. — Кроме того, был разговор насчет громобойников.
— Может, вместо пальца всю руку мне откусишь? — захохотал полковник. — Где я возьму громобойники? Всего четыре пушки прислали, и все — для ударной бригады.
— Нам пушки без надобности, — великодушно сказал оборотень. — Маленькие нужны, которые на плече носить можно. Всего-то десяток просим. Вроде бы бригадир обещал подсобить.
Ошалевший от его наглости Ликтор слабо крякнул. Потом просмотрел бумаги и хмуро проговорил:
