Жюли, пораженная подобным подарком, взвесила медальон в руке – похоже, настоящее золото. Она перевернула его другой стороной и, к своему удивлению, обнаружила тот же символ, что и на татуировке Николая – русский крест с двумя добавочными перекладинами: маленькой – наверху, и скошенной – внизу.
Жюли достала письмо. С улыбкой разглядывая замысловатый почерк, она принялась читать:
Моя малышка Жюли!
Пожалуйста, простите мои бесчувственные слова. Если бы я знал, что ваши братья погибли на войне, я никогда бы с вами на эту тему не заговорил. Когда вы прошлым вечером от меня убежали, я почувствовал себя таким дураком – ведь нам так было хорошо вдвоем!
Я по-прежнему хочу видеть вас, проводить с вами время. В этом конверте лежит медальон, а на нем икона Девы Марии. Смягчающей Жестокие Сердца. Я надеюсь, ей удастся смягчить и ваше сердце, и вы меня простите.
Пожалуйста, наденьте этот медальон сегодня вечером и придите на палубу повидаться со мной. Я буду вас ждать.
Целую,
Николай.
Сердце Жюли забилось часто-часто, внутри все вихрем закружилось, и, глупо улыбаясь, она провела рукой по щеке – она, наверное, малиновая. Поглаживая родинку, она прочитала письмо во второй раз, затем в третий. Через минуту-другую, когда сердце немного успокоилось и Жюли смогла совладать с голосом, она обернулась к Луизе и спросила ее, когда принесли этот конверт.
– Не знаю, – пожав плечами, ответила та. – Час назад? А может, два. Эй, а что там было?
– Так, безделушка, – надевая на шею медальон и пряча его под платьем, небрежно сказала Жюли.
Этот медальон, по-видимому, предназначался для мужчины. Его цепочка была для нее велика, и он, скользнув вниз, очутился у нее между грудей и нежно коснулся кожи.
Жюли посмотрела на часы: еще добрых полчаса до начала подготовки к обеду. Может, рискнуть и сбегать в машинное отделение? Она поблагодарит Николая за медальон, и они решат, как им провести вечер. Работа в первом классе кончается намного позже, чем в третьем, и ей не хотелось, чтобы он, не застав ее на палубе, решил, будто она все еще не него сердится.
Наскоро попрощавшись с Луизой, которая не сводила с нее взгляда в надежде разузнать подробности, Жюли соскочила с кровати, вылетела из спальни и стрелой пронеслась через общую комнату. Посреди комнаты испанская танцовщица, шелестя юбками, отбивала дробь каблуками, а собравшиеся вокруг нее зрители усердно хлопали в ладоши, но Жюли этого не заметила. Прижимая к груди медальон, она ринулась к лестнице.
Жюли, как и всех работавших в третьем классе, всегда тянуло на верхние палубы, но спуститься вниз она еще ни разу не решалась. Ей страшно хотелось увидеть Николая, но в то же время она испытывала неловкость – с той минуты, как она прочла письмо, ее гнев и разочарование исчезли без следа.
Добравшись до этажа, где располагалось машинное отделение, Жюли сделала глубокий вдох. Даже здесь, в стороне от угольных топок, от горячего влажного воздуха можно было задохнуться. Стены были покрыты влагой, а на полу виднелись лужицы морской воды, напоминая, что за бортом бушует океан.
Небольшая группа мужчин что-то ремонтировала, другие следили за работой приборов. И хотя Жюли знала, что корабль движется вперед именно благодаря этим людям, она с удивлением отметила, насколько они не похожи на обветренных моряков, которых она всю свою жизнь видела в Гавре. У этих людей были такие бледные, восковые лица, что казалось, будто они никогда не видели солнца и выросли прямо здесь на корабле, под ватерлинией.
Жюли подошла к человеку в сварочной маске и тронула его за плечо, чтобы узнать, как найти Николая. От моторов разносился такой громкий шум, что Жюли решила: они, очевидно, располагались на нескольких этажах.
– Простите, пожалуйста! – стараясь перекричать шум моторов, начала она. – Это машинное отделение?
Рабочий снял маску и удивленно уставился на нее. Она знала, что здесь она нежданный гость – девушки, работавшие на корабле, обычно не проводили обеденный перерыв в компании двигателей. Рабочий бросил на Жюли быстрый плотоядный взгляд, но при виде ее родинки его интерес тут же пропал.
– Да, миледи. – Рабочий широким жестом обвел комнату, как бы представляя ей располагавшиеся там механизмы. – Да, это машины. Так что же привело вас сюда? Хотите оставить вашу службу и присоединиться к нашей команде?
– Я ищу одного механика! – четко выкрикнула Жюли. – Русского. Его зовут Николай.
– Грумов? Механик? – Мужчина усмехнулся, явно удивляясь ее выбору знакомств. – Он смазчик, вот кто он. Но это бы ничего, если бы его можно было найти там, где механизмы нуждаются в смазке. Он без конца куда-то исчезает.
– Правда? – протянула Жюли, удивленная тем, что этот рабочий такого мнения о ее новом поклоннике. – Так вы не знаете, где он?
– Понятия не имею. Кто ж его знает? Не удивлюсь, если он сейчас в бальном зале танцует польку. Но можете поискать его здесь. Походите, посмотрите, только ничего не трогайте.
Он снова надел маску, зажег сварочный аппарат и пламенем прогнал ее прочь.
Жюли шагала из одной горячей, влажной комнаты в другую, заглядывала в темные углы, подходила к приборам – и обдумывала, что бы такое умное сказать, когда она встретит Николая. Его неожиданное письмо вдохновило ее на этот стихийный набег в машинное отделение, но теперь она разволновалась. Ей не хотелось испортить их примирение какой-нибудь неуклюжей фразой.
Во время своего обхода она встретила по крайней мере с десяток мужчин в той же форме и того же телосложения, что и Николай. И хотя в машинном отделении было невероятное число высоких широкоплечих мужчин, Жюли молниеносно отметала их одного за другим. Ни у кого из них не было ни такой осанки, ни такой уверенной походки, ни таких каштановых волос.
В конце концов она сдалась – в любом случае ей пора было возвращаться на работу. Вся потная, с тяжелой головой, она стала подниматься по лестнице в отделение третьего класса. И на первой же лестничной площадке лицом к лицу столкнулась с Николаем.
– Жюли! – вскричал он.
Он приподнял ее, покружил, затем, не выпуская из рук, осторожно опустил на пол.
– А я только что бродил по третьему классу – искал вас.
– Забавно, – с сияющим лицом ответила Жюли. – А я только что была в машинном отделении, где искала вас.
– Значит, вы получили мою записку? – приближаясь к ней, спросил Николай.
– Получила, – выудив медальон и показав его Николаю, подтвердила она. – Очень красивый. Не знаю, как вас и благодарить.
– Но вы меня прощаете?
Он наклонился к ней и взял медальон в руку. Легонько потянул его на себя, и их лица почти соприкоснулись.
