Океан. Беспредельный океан болот. И в этом океане затерялся древний городок Славск.
И вот я в райисполкоме.
- Что? Француз в нашем Славске жил в девятнадцатом веке? И удивительный был человек? Не слыхал ничего подобного. И об этом человеке - фильм? - рассудительно и спокойно спросил меня ясноглазый председатель исполкома.- Впрочем... Почему бы в Славске не жить какомунибудь замечательному человеку? Все возможно - будем судить по аналогии: ведь был же когда-то в Нижнем Новгороде замечательный Кулибин, жил-был в Ржеве Волосков, удивительный химик и часовщик, а в Калуге Циолковский... Менделеев тоже родом из Тобольска, а не из Москвы. Не место красит человека, а человек - место.
Во время беседы председатель благожелательно, но пристально вглядывался в меня. Изучал.
- Однако вернемся к делу, - прервал он себя. - Значит, будем искать этого вашего француза. Думаю, вам поможет Савич. Гавриил Игнатьевич. Наш краевед. Энтузиаст. Савичи из поколения в поколение ведут летопись нашего края... Вот вам замечательные люди нашего Славска. Гавриила Игнатьевича в Москве в университете при кафедре истории оставляли, а он: хочу домой, в тот край, который вскормил меня...- Продолжая говорить, председатель исполкома нажал кнопку звонка.- У нас в городе и в прилежащих городах вырастает прекрасная молодежь. Но вот беда: молодежь, уезжая в Москву, Ленинград, Киев и кончая там вузы, не возвращается в родные места. А старшин старятся и умирают. И наш гигантский край остается без молодежи. Подростки уже в последних классах начинают мечтать о столице... Хотел бы я убедиться, что фильм о чудесном крае, его истории, богатствах и красотах заставит дрогнуть сердце нашей славской молодежи. И они не будут покидать родные места.- Председатель вторично нажал кнопку звонка.- Так вот, я говорил о Савиче. По окончании университета он вернулся в Славск. Тогда здесь еш,е гимназия была.
- Гимназия?
- Не удивляйтесь. Купцы наши пожелали, чтоб их чада на их глазах росли и учились. Раскошелились на гимназию. Основательное здание, как крепость. Больше ста лет стоит и еще лет пятьсот продержится. И вот Савич стал преподавателем гимназии. Теперь в этом здании десятилетка. Там же наш Музей краеведения. Хозяин его - Савич... Тетя Феня,- обратился председатель исполкома к вошедшей опрятного вида старушке,- проводите, пожалуйста, товарища командированного из Москвы к Гавриилу Игнатьевичу.
- Пойдемте, - приветливо отозвалась старушка Феня, посмотрев на меня зоркими, внимательными глазами.
Я стал прощаться.
- Да! - задержал мою руку председатель. - Еще два пожелания. Во-первых, осмотрите старинный парк, в котором стоит наша школа и музей. И во-вторых... - Тут председатель почему-то замялся. - Ну, одним словом, как начнет Савич про болота нашего края говорить, так вы, пожалуйста, без какой-либо иронии. Простите за наставление...
- Спасибо, что предупредили. Буду осторожен. Ведь у каждого человека есть свое хобби.
- Пойдемте к Гавриилу Игнатьевичу, - пригласила меня старушка Феня, - через парк и поведу. То-то красоту увидите!
И мы пошли.
И ЗВАЛИ ЕГО ФЕЛИКС РАМО?
Из раскрытого большого окна музея видно: в старом парке высокие зеленые травы то светлеют, то темнеют. Легкий ветер гонит облака. И чуть тень пролетающего облака ляжет на травы, они сразу же, задумчиво качаясь, начинают ждать: скоро ли станет светлее в их чаще. А чуть облако уплывет, травы, тревожно качаясь, ждут: скоро ли снова опустится на них мягкая тень? Колыханье, качанье, касанье...
Я стою у окна музея. Поглядываю в старый парк.
У шкафа с папками стоит Гавриил Игнатьевич Савич, восьмидесятилетний старик, высокий, легкий в движениях; прямой пробор через седые волосы. Он внимательно читает карточку № 5.
- Верно! Все верно: был такой француз. Преподаватель. Примерно, - Савич прикрыл глаза, припоминая, - в 1864-1865 году. Приехал из Санкт-Петербурга. Направлен был N-ским учебным округом.
Какая-то категорическая убедительность была в его интонациях.
- А когда француз был в больнице, из Санкт-Петербурга приезжал следователь по особо важным делам. После допроса в больнице были поставлены часовые. А француз исчез. И тут пошли слухи, будто он беглый каторжник из Гвианы.
"Беглый каторжник из Гвианы?! Ну конечно, это он, Рамо", - чуть не слетело с моего языка. Но я удержался и только спросил:
- А при чем тут больница, Гавриил Игнатьевич?
- Начну издалека. Как я уже сказал, преподаватель французского языка прибыл в Славск в 1864 или 1865 году: этот француз, не знавший ни слова по-русски и вовсе не желавший изучать наш язык, обладал каким-то чуть ли не сверхъестественным даром преподавания: за полгода гимназисты уже стали между собой понемногу говорить по-французски. И читать в подлиннике кое-что нз хрестоматии. Был француз большим любителем природы. Разговаривал с деревьями как с живыми людьми. А однажды в лесу, где преподаватели справляли веселый пикник, он подошел к дереву, погладил его по стволу и произнес по-французски: "Дерево - предок человека".
Савич рассказывал плавно, не спеша. А я томился: скоро ли он дойдет до главного?
- Видели ли вы когда-нибудь горящие болота? - вдруг неожиданно обернулся ко мне Савич. - Скажите, друг мой, - живо заговорил краевед, не ожидая моего ответа,- с чего начинается пожар?
- Неосторожное обращение с огнем?
- Верно! А еще?
- Ну... Гроза, молния зажгла травинку...
- Опять верно... Но знаете ли вы, что болота всегда поступают неправдоподобно? Стоит спокойный, ясный летний день. Ни грома, ни молнии. И ни один живой человек со спичкой или трубкой не был на болотах. Но вдруг ни с того ни с сего болота горят. И тонет все в густом сизом дыму. Болота как бы сами себя зажигают. День, неделю, месяцы не стихает пожар на болотах. Что же это такое: самовозгорание? Да! Безусловно... Простите, - резко отвернулся от меня Савич. - Примиритесь с моим недугом. Тут болезнь любви к моему родному городу, выросшему среди болот. Вернемся к нашему французу...
Так вот. Однажды городок наш оказался в дыму горящих болот. Пожар грозил переброситься на Славск - огню помогал сильный ветер. Все население вышло тушить пожар, спасать родной город. В записях 1865 года упомянуто, что "удивительную смелость и находчивость проявил преподаватель французского языка в Славской гимназии, который бесстрашно появлялся в самых опасных местах и с присущим смелому человеку хладнокровием давал точные указания, как побеждать огонь, а также и сам принимал деятельное участие в тушении оного". Француз не избежал тяжелых ожогов и попал в больницу. Вот тут-то и начинается нечто таинственное и катастрофическое.
Еще пострадавший лежал в больнице, а в городок наш пожаловало какое-то чрезвычайное лицо из Петербурга.
