— Пока не увидел на аукционе по продаже имущества ее портрет.
Он обернулся ко мне.
— Его купил Малькольм Аберкромби. Работы Джастина Крэга.
— Вы, наверное, удивились, — сказал я.
— Почему? — резко спросил Хит.
— Потому что Джастин Крэг погиб в битве при Женовейте IV почти тысячу триста лет назад, — ответил я.
— Я нашел три его биографии, — продолжал Венциа. — В двух вообще не говорилось о женщинах в его жизни, а в третьей упоминалась черноволосая женщина, которая, по-видимому, была его постоянным спутником в последние две недели, и таинственно исчезла, как только его убили.
Он сделал паузу и многозначительно добавил:
— Она поступила с ним точно так же, как и с укротителем.
— Но этот ее не рисовал, — заметил Хит.
— С какой стати? — спросил Венциа. — Он ни черта не понимал в живописи.
— Простите, друг Рубен, — сказал я. — Вы хотите сказать, что ее изображали не все, кто видел?
— Конечно, не все, — ответил Венциа. — Черт возьми, разве все, кто видел ее на Ахероне, тут же бежали покупать мольберт и кисти?
— Нет, — ответил я, удивившись, что проглядел такой очевидный факт.
— Нет, не бежали.
— Как бы там ни было, следующие два года жизни я исследовал ее, охотился за ее изображениями, насколько было в моих силах. Она очень красива, и многие, кто ее знал, пытались запечатлеть ее на полотне или в голограмме — но тех, кто этого не делал, было еще больше.
— Как вы узнали, что ее называют Черная Леди? — спросил я. — Такая подпись есть только на картине Серджио Маллаки, а вы ее не видели.
Он улыбнулся.
— У нее много имен, кое-какие из них я назвал вам еще на Дальнем Лондоне. Просто» Черная Леди» чаще всего встречается.
— Но где? — добивался я. — Я не знаю больше ни одного портрета с такой подписью.
— В 1827 году Р.Х. Иона Макферсон вырезал похожую на нее носовую фигуру для своего китобойного судна, которое назвал» Черная Леди». В 203 году Г.Э. Ханс Венабль упомянул Черная Леди в своем бортовом журнале. Он успел отстрелить от корабля отсек с документами, прежде чем его затянуло в черную дыру, которую он наносил на карту для Департамента Картографии. В 2822 году Г.Э. ее сфотографировали с профессиональным борцом по имени Джимми Мак-Свейн, и он сказал фотографу, что ее зовут Черная Леди. Продолжать?
— Продолжайте, пожалуйста, — сказал Хит, наклоняясь вперед.
— Ну хорошо, — сказал Венциа. — В 3701 году Г.Э. она была сголографирована в обществе некого убийцы, известного только под кличкой Бабник, в тот момент, когда они попали в полицейскую засаду. Она осталась жива, но исчезла прежде, чем ее успели допросить. Бабник, испуская последний вздох, просил свидания с Черной Леди. Ровно год спустя она была рядом с охотником за беглецами по имени Миротворец МакДугал; голограмм с его изображениями не осталось, но сохранились два ее голографических портрета, и на обоих она значится, как Черная Леди.
Венциа опять глубоко вздохнул.
— Существует упоминание о ней, относящееся к 4402 году Г.Э., но хотя описание совпадает, нет ни голограмм, ни портретов, ни фотографий.
Он сделал выразительную паузу.
— Во всех случаях она появлялась в последний месяц перед гибелью своего партнера и исчезала раньше, чем через сутки после его смерти. Без исключений.
— Похоже, речь идет об одной и той же женщине, — признал Хит.
— В этом нет сомнений. Я нашел ее, наверное, еще раз двадцать под другими именами, и ее появление всегда предвещало смерть.
— Но все же вы не умерли, — заметил я.
— Нет, — ответил Венциа. — Я не умер.
— Предполагаю, у вас есть объяснение? — спросил Хит.
— Думаю, что есть, — ответил Венциа и задумался, приводя в порядок воспоминания. — Я видел не саму Черную Леди. Я хочу сказать, увидеть ее во плоти не было никакой возможности. Я был погребен под тоннами обломков. Даже если бы там было достаточно света, чтоб видеть — а света не было — как она могла проникнуть под развалины?
— Значит, мы возвращаемся к тому, что это была галлюцинация, — сказал Хит.
Венциа энергично затряс головой.
— Нет.
— Тогда что вы видели?
— Назовите это видением.
— Вы назовете это, как вам нравится, а я назову, как хочу, — скептически заметил Хит.
— Это было видение! — настаивал Венциа. — И когда я понял, что это было, то пошел в крупную больницу, прихватив ее голограмму, которую скопировал из полицейского архива по делу Бабника. Я добился доступа в отделение безнадежно больных и показал голограмму всем пациентам, к которым мне разрешили подойти, спрашивая, не видел ли ее кто-нибудь раньше.
— И…? — спросил Хит.
— Более трехсот ответили отрицательно. Один как будто вспомнил, что видел ее во сне. Она звала его. Он умер через неделю.
— Сколько других пациентов умерло? — спросил я.
— Большинство, — ответил Венциа. — Пятеро на следующий же день.
Он помолчал.
— Я попросил сиделку подробнее рассказать мне о человеке, который, как ему казалось, вспомнил Черную Леди. Он повел гулять дочку, и они остановились посмотреть на строительство. Дочь нечаянно оказалась на пути робота-бульдозера. Ему удалось отбросить ее в сторону, но сам он при этом страшно покалечился. Он девяносто секунд находился в состоянии клинической смерти, его оживили, и хотя он еще неделю прожил в больнице, в итоге врачи его потеряли.
— А были там еще пациенты, которых признали мертвыми и затем оживили? — спросил я.
— Трое, — ответил Венциа. — Два утопленника, и женщина, получившая удар электротоком.
Он сделал паузу.
— На ваш следующий вопрос я отвечу, что не имею понятия, был ли я мертв или жив, когда меня нашли.
— Но почему он, и только он один ее видел? — спросил Хит разочарованно. — И что у вас с ним общего? Вы попали в завал, а его переехал бульдозер. Вы были в районе военных действий, а он вывел дочь на прогулку. Вы не умерли, а он умер. Какая здесь связь?
Пока я слушал Хита и размышлял над вопросом, Венциа посмотрел на меня со странной улыбкой.
— Мне кажется, Леонардо додумался, — сказал он.
— Я вижу связь, — ответил я. — Это не одно и то же.
— Это больше, чем вижу я, — пожаловался Хит.
— Я вижу, — медленно повторил я, — но это не может быть ответом.
— Почему?
— Потому что Черная Леди не может быть Смертью. Иначе ее должны были увидеть еще хотя бы три пациента.
— Согласен, — кивнул Венциа.
— Тогда кто же она? — спросил я его.
— Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — не выдержал Хит.
— Друг Валентин, — сказал я, поворачиваясь к нему. — Связь не в природе событий, а в причинах, по которым они навлекли на себя эти несчастья.
