Хит опустил голову и задумался.
— Венциа пытался спасти раненую женщину. Пациент пытался спасти свою дочь, — он поднял взгляд. — Она приходит только к героям?
Обдумав сказанное, он резко качнул головой.
— Это не может быть ответом! Вспомните Маллаки — его застрелили в баре из-за женщины, здесь нет ничего героического!
— Дело не в том, что друг Рубен и отец девочки поступили героически, друг Валентин, — сказал я, — а скорее в том, что они оба пошли навстречу опасности.
Хит сдвинул брови.
— Какая разница?
— В этих двух случаях — никакой, — сказал я. — И все-таки разница есть.
— Но объяснить ее вы, конечно, не соизволите?
— Возьмем укротителя, — сказал я. — Он не был героем, и все же он играл со смертельной опасностью на каждом представлении.
— Значит, она является людям, которые играют с огнем?
— Давайте уточним, — вмешался Венциа. — Она является людям, которые играют со смертью.
— Но почему с некоторыми она живет, а другим является всего на долю секунды? — спросил Хит.
И вдруг я понял, в чем загадка Черной Леди.
— Одни, как друг Рубен, вступают в игру со смертью всего раз, для них это совершенно непроизвольный поступок, — сказал я. — Другие, как Маллаки, Малыш, укротитель, играют со смертью всю жизнь.
— Наконец-то до вас дошло, — сказал Венциа.
— Я никак не мог определить этот фактор, — ответил я. — Моим исходным предположением было участие каждого художника в военных действиях, но теперь я вижу, что этот критерий слишком узок. Циркач-сорвиголова, Брайан МакДжиннис в джунглях Земли, человек, наносивший на карту черные дыры — все они шли навстречу смерти столь же целенаправленно, как и солдаты, как воины.
— Но она не Смерть, — сказал Хит, запутавшись. — Как вы сами сказали, будь она смертью, все умирающие видели бы ее.
— Это верно, — согласился Венциа.
— Тогда кто же она, черт побери? — спросил Хит.
— Она — Черная Леди.
— Но что такое Черная Леди?
Венциа глубоко вздохнул.
— Не знаю.
— Кажется, наша беседа зашла в полный тупик, — сердито проворчал Хит.
— Я не знаю, кто она, — повторил Венциа. — Я знаю только, что она является людям на протяжении почти восьми тысячелетий. И подчеркиваю:
Только мужчинам, ни одна женщина ее не видела. Я знаю, что она обретает плоть, когда человек ведет жизнь, полную смертельного риска, и всегда исчезает после его смерти. Я знаю, что она является лишь видением к тем, кто искал с ней встречи только однажды.
— Встречи с ней или со смертью? — отрывисто спросил Хит.
— Не знаю, есть ли здесь разница, — ответил Венциа.
— По-моему, вы сказали, что она — не Смерть.
— Я не верю в это — но без сомнения, она как-то связана со смертью.
Я не думаю, что она в самом деле кого-то убивает, но она явно воодушевляет людей на риск, и это кончается смертью.
— Воодушевляет? — с сомнением повторил Хит. — Разве она воодушевила вас?
— Я оговорился, — объяснил Венциа. — Скажем лучше, что ее к ним, по-видимому, неодолимо влечет.
— Она является всем, кто играет со смертью? — спросил Хит.
— Не знаю, — ответил Венциа. — Возможно, многие не переживают и первой встречи.
— А инопланетяне? Им она является?
— Пока я не нашел сведений о том, что хоть один инопланетянин упоминал ее имя, или создал ее портрет.
— Почему она не исчезла, когда убили Малыша на Ахероне?
Венциа ненадолго задумался, прежде чем ответить.
— Она практически никогда не исчезает при свидетелях, — сказал он наконец. — Обычно о ней сообщают, как о пропавшей без вести.
Он помолчал.
— Тай Чонг рассказала мне о том, что случилось на Ахероне. Судя по ее описанию планеты, получается, что Черная Леди никак не могла исчезнуть из тюрьмы и даже с поверхности планеты, не вызвав у живущих там людей подозрения.
Хит покачал головой.
— Славная теория, но концы не сходятся.
— Да? Почему же?
— Если она хочет, чтобы никто не знал о ее возможностях, почему она исчезла с моего корабля?
— Потому что она не открывала никакой тайны, — усмехнулся Венциа. — Леонардо знал, кто она такая.
— Да Леонардо понял, кто она такая, только пять минут назад! — вспылил Хит.
— Но я знал, что ее называют Черной Леди, друг Валентин, — сказал я. — И я спросил ее о Брайане Мак-Джиннисе и Кристофере Килкуллене.
— Действительно, спросили, — согласился Хит.
Несколько минут мы все трое молчали. Наконец Хит хмыкнул.
— Бог мой, — сказал он. — Мы битый час проговорили о Черной Леди, словно она в самом деле нечто большее, чем просто красивая женщина или очаровательная инопланетянка, овладевшая искусством телепортации. Завтра утром, на свежую голову, это все рассеется, словно ничего и не было.
— Это было, есть и происходит сейчас, — сказал Венциа. — И в глубине души вы знаете, что она не инопланетянка.
— Кто же она, по-вашему? — спросил Хит.
— Не знаю, — ответил Венциа.
— Леонардо?
— Я чувствую сильное искушение назвать ее Матерью Всего Сущего, — признался я, — но это было бы богохульством.
— Кто или что есть Мать Всего Сущего? — спросил Венциа.
— Та, которой мы поклоняемся, как вы поклоняетесь вашему Богу, — ответил я. — А кроме того… не хочу вас обидеть, но я не могу поверить, что Мать Всего Сущего принадлежит к одной из чужих рас.
— Может быть, бъйорннам она является в ином обличье? — предположил Хит.
— Ни один бъйорнн не совершит поступков, которые привлекают Черную Леди, — сказал я. — Наша раса дорожит жизнью.
— Наша, большей частью, тоже, — сказал Венциа. — Но тем не менее она является.
— Вы чтите храбрость, — подчеркнул я, — а мы — нет. В языке бъйорннов вообще отсутствует слово «герой». У моего народа нет такого понятия.
— Даже стадные животные способны на героизм, — заметил Хит. — Например, бык, который храбро встречает хищника, в то время как остальные убегают в безопасное место.
— Быком в стаде движет слепой, неразумный инстинкт, а не героизм, друг Валентин, — ответил я. — Если дать ему сознательный выбор, он никогда не будет по своей воле противостоять хищнику, а Черная Леди, похоже, приходит лишь к тем людям, которые призывают ее, сделав сознательный выбор.
— Минуточку! — вдруг вспомнил Хит. — У вашей расы существует ритуальное самоубийство. Не мог бы такой поступок привлечь ее?
— Расстаться с жизнью, чтоб избежать нескончаемого позора? В этом нет ничего героического, друг Валентин.
— Мы отклонились от темы, — вмешался Венциа. — Она приходит к людям. Нам достаточно знать одно это.
— Хорошо, — сказал Хит. — Мы знаем, что она приходит к людям. Что из этого?
