На четвертый день начались игры с быками. Им предстояло продолжаться до конца праздников. На Атлантиде участие в них принимали только девушки — наставницы и те сестры по обряду, которых сочли достаточно подготовленными. В большинстве городов зрелище было довольно скромным. Ведь все лучшие танцоры и танцовщицы Талассократии отправлялись в Кносс. Там в последний день юноши и девушки, признанные лучшими, будут танцевать с лучшим быком, которого минос затем принесет в жертву, и воскресший Астерий сочетается со своей Невестой, дабы породить себя же.
«Заслужит ли Эрисса гирлянду из священных лилий? — подумал Рид и вздрогнул. — Нет. Конец слишком близок. Я погибну вместе с Атлантидой, а она… Эрисса уцелеет и обретет свободу».
Пятый день он почти весь пролежал на ложе, глядя в потолок и размышляя. «Чего я добился? Ничего. И принес только вред. Олег и Улдин хотя бы обладают практическими знаниями, полезными для этого века. Они сумеют устроить свою жизнь. А я?.. Я допустил, что все решения принимались за меня. Я самодовольно упивался тем, что я сын века науки, и, позволив заморочить себя, рассказал врагам ее народа именно то, что им было нужно знать. Это я повинен в падении Талассократии! Ужасы, которые суждено будет пережить моей Эриссе, исходная их причина — опять-таки я… Моей Эриссе? Я не сумел сделать счастливой мою законную жену. Но, разумеется, меня достало воспользоваться верой и тоской женщины, невинностью девушки! Атлантида, поторопись! Уйди поскорее на дно!»
На шестой день после бессонной ночи он вдруг понял, что пьеса до конца не доиграна. Он и Эрисса — юная Эрисса — еще должны встретиться, и свидетель Бог, который еще только будет сотворен, он в любом случае обязан сделать все, чтобы вернуться домой. Это его долг. Тут он осознал, что долг вовсе не только беспощадные требования, как он всегда считал, но и оружие защиты.
Значит, бежать! Но как? Он завел разговор с Белеем, добродушным стражником. А нельзя ли им все-таки посмотреть танцы с быками и, может быть, поднять ритоны на веселой пирушке?
— Нет, господин, ариадна отдала строгий приказ. Мне очень жаль, господин. Я и сам бы рад. У меня там жена и детишки. И очень грустят, что я не праздную с ними. Младшенькая, небось, плачет, где ее папочка. Ей два с половиной года, господин, а такая миленькая! А уж умница! Вот я тебе расскажу. Ночью его разбудила Эрисса.
Ему снился сон. Он хотел построить противоатомное убежище, третья мировая война казалась неизбежной, а Атлантида была первоочередной целью, но Памела сказала, что такой расход они себе позволить не могут — необходимо заняться зубами Марка, а кроме того, где они найдут место для всех этих быков, которые ревели и старались забодать ту, чьего лица он не видел, а она вспрыгнула между рогами, которые были из железа и лязгали…
Рид сел на постели. Его глаза застлал черный мрак. Он подумал — воры — и попытался нащупать выключатель. Звуки в коридоре завершились глухим ударом об пол. Он был в храме Тройственной Богини, и его судьба свершалась.
— Данкен! — услышал он шепот. — Данкен, где ты?
Он сбросил ноги на холодный пол, ощупью двинулся вперед и ударился о табурет.
— Я здесь, — хрипло отозвался он. Комнаты тут имели настоящие двери. Он отворил свою и увидел дальше по коридору светильник в руке Эриссы.
Она кинулась бегом, и огонек чуть было не погас от быстроты ее движения. Но, остановившись перед ним, она сумела только выговорить «Данкен!» и медленно прикоснулась пальцами к его щеке. Она вся дрожала. На ней была грязная туника и нож у пояса. Волосы заплетены, как у сестер по обряду во время танца. На фоне сумрака вокруг резко выделялись седые пряди в ее волосах — прежняя и новая. Рид заметил, что она похудела. Лицо у нее было обветренным, на лбу и вокруг глаз появились новые морщинки.
Его тоже сотрясала дрожь. Перед глазами все кружилось. Эрисса свободной рукой обвила его шею и притянула голову к себе на грудь. Грудь была теплой и, казалось, благоухала, как у юной девушки, несмотря на резкий запах пота, рожденный физическим напряжением.
— Оденься! — приказала она. — Нам надо уйти, пока сюда кто-нибудь не вошел.
Отпустив его, она обернулась и вскрикнула. В полутьме Рид разглядел Улдина. Гунн скорчился над распростертым телом Велея. Кудри атлантидца слиплись от крови. Гунн ударил его рукоятью сабли по виску, а теперь подсунул колено ему под затылок и занес лезвие над его горлом.
— Нет! — Даже в такой миг Эрисса не забыла поставить светильник на пол, затем на том же движении повернулась, прыгнула и взмахнула ногой. Ее пятка ударила гунна в челюсть и опрокинула на пол. Зарычав, он вскочил на ноги и пригнулся для нападения.
— Нет! — повторила Эрисса, словно борясь с тошнотой. — Мы свяжем его, заткнем ему рот кляпом, спрячем в пустой комнате. Но убийство? Достаточно и того, что мы явились с оружием на Ее остров.
Улдин выпрямился. На миг оба застыли. Рид напряг колени и скользнул к ним, прикидывая, удастся ли ему поднырнуть под лезвие сабли. Но гунн опустил ее.
— Мы… обменялись… клятвой, — прохрипел он.
Поза Эриссы была позой танцовщицы, приготовившейся ускользнуть от рогов. Теперь она тоже выпрямилась.
— Я должна была тебя остановить, — объяснила она. — Я ведь предупредила, что убивать без прямой необходимости не дозволено. А кроме того, мы так только ускорим погоню. Нарежь полоски из его набедренной повязки и свяжи его покрепче. Данкен, ты сумеешь найти свою одежду без светильника?
Рид кивнул. Света, падающего в комнату через открытую дверь, будет достаточно. Улдин плюнул на бесчувственного Велея.
— Ладно, — сказал он. — Но помни, Эрисса, ты мне не вождь. Я дал клятву стоять за тебя, и только. — Он усмехнулся им обоим. — А теперь ты заполучила своего Данкена, и я больше не жеребец для твоей кобылы.
Она ахнула. Рид торопливо вернулся в свою комнату. Шаря в полутьме, он облачился в свой критский костюм — сапожки, обмотки, юбочку и шапку, подаренную ему здесь. А поверх них надел ахейскую тунику и плащ.
Вошла Эрисса. Он не сразу заметил в полутьме, что голова ее низко опущена.
— Данкен, — прошептала она. — Я должна была добраться сюда. Любой ценой.
— Ну конечно! — Они быстро поцеловались, но он подумал: скоро я увижу ее юную!
Когда они вышли в коридор, Улдин волок бесчувственного стража к открытой двери соседней комнаты. Рид остановился как вкопанный.
— Надо спешить, — сказала Эрисса.
— А нельзя нам взять его с собой? — спросил он. Они посмотрели на него с недоумением. — Дело в том… — Он запнулся. — Это хороший человек… и у него есть маленькая дочка… Нет, я понимаю…
