Когда Артур наконец-то вошел в зал, ступая медленно и тяжко, Гвенвифар была ошеломлена. Она видела его таким лишь однажды - когда он был тяжело ранен и стоял на пороге смерти. Внезапно Гвенвифар почувствовала, что Артур получил глубочайшую в жизни рану, что он уязвлен в самую душу, и на миг ей подумалось: а может, Моргейна правильно делала, что оберегала Артура от этой ноши? Нет. Она, его верная жена, сделала все, что в ее силах, ради его души и вечного его спасения. Что по сравнению с этим небольшое унижение?
Артур снял праздничный наряд и облачился в скромную тунику без украшений; не надел он и короны, которую обычно носил по праздникам. Его золотистые волосы казались тусклыми и поседевшими. Короля заметили, и соратники разразились рукоплесканиями и приветственными возгласами; Артур стоял, серьезно и торжественно, с улыбкой выслушивая приветствия, затем поднял руку.
- Простите, что заставил вас ждать, - сказал он. - Принимайтесь за трапезу.
Он со вздохом уселся на свое место. Слуги забегали, разнося горшки и блюда, над которыми поднимался пар. Гвенвифар заметила, как один из слуг положил ей несколько кусочков жареной утки, но она лишь поковырялась в тарелке. Через некоторое время она осмелилась наконец поднять глаза и взглянуть на Артура. Несмотря на то, что праздничный стол ломился от яств, на тарелке у короля лежал лишь кусок хлеба, а в кубке была вода.
- Но ты же ничего не ел... - попыталась протестовать Гвенвифар.
Артур криво усмехнулся.
- Я не намерен оскорблять трапезу. Уверен, что все приготовлено прекрасно, дорогая.
- Но ведь нехорошо голодать за праздничным столом... Артур скривился.
- Ну, раз ты так настаиваешь, - нетерпеливо сказал он. - Архиепископ решил, что мой грех столь тяжек, что он не может отпустить его, назначив обычную епитимью, и поскольку именно этого он от меня потребовал... - Артур устало развел руками. - Вот почему я пришел на праздничный пир в простой рубашке, сняв богатый наряд, и мне предстоит долго поститься и молиться, пока я не отбуду епитимью до конца - но ты получила, что хотела, Гвенвифар.
Он решительно осушил кубок, и королева поняла, что муж не желает больше с нею разговаривать.
Но ведь она не хотела такого исхода... Гвенвифар напряглась всем телом, чтоб не расплакаться снова; все гости смотрели на них. Какой будет скандал, когда поймут, что король постится в день величайшего своего праздника! По крыше барабанил дождь. В зале воцарилась странная тишина. В конце концов Артур поднял голову и потребовал музыки.
- Пусть Моргейна споет нам - она лучше любого менестреля!
"Моргейна! Моргейна! Вечно эта Моргейна!" Но что она могла сделать? Моргейна, как заметила Гвенвифар, сняла яркое платье, которое было на ней утром, и надела темный скромный наряд, словно монахиня. Теперь, без этих ярких лент, она уже не так походила на шлюху. Моргейна взяла арфу и села рядом с королевским столом.
Поскольку похоже было, что именно этого и желает Артур, зал заполнился смехом и весельем. Когда Моргейна допела, арфу взял следующий певец, потом следующий... Гости начали пересаживаться от стола к столу, разговаривать, петь, пить...
Ланселет подошел к королевскому столу, и Артур жестом предложил ему присесть рядом, как в былые времена. Слуги принесли сладости и фрукты на больших блюдах, печеные яблоки в сливках и вине, и всяческую искусную выпечку. Они сидели, разговаривая о всяких пустяках, и на миг Гвенвифар почувствовала себя счастливой: все было, как раньше, как в те дни, когда они были друзьями и любили друг друга... Почему это не могло длиться вечно?
Через некоторое время Артур встал из-за стола.
- Думаю, мне следует пойти побеседовать кое с кем из старших соратников... У меня-то ноги молодые, а некоторые из них уже поседели и постарели. Хоть тот же Пелинор - по нему не скажешь, что он способен выйти в бой против дракона. Боюсь, сейчас ему будет непросто справиться даже с комнатной собачкой Элейны!
- С тех пор, как Элейна вышла замуж, ему словно нечего стало делать на этом свете, - сказал Ланселет. - Люди, подобные Пелинору, зачастую умирают вскоре после того, как решают, что дела их окончены. Надеюсь, его такая судьба все-таки не постигнет - я люблю Пелинора и надеюсь, что он еще долго будет с нами. - Он застенчиво улыбнулся. - Я никогда прежде не чувствовал, что у меня есть отец - хотя Бан и был добр ко мне, на свой лад, - и вот теперь, впервые в жизни, у меня есть родственник, который относится ко мне как к сыну. Да и братьев у меня не было, до тех самых пор, пока я не вырос, и сыновья Бана, Лионель и Боре, не прибыли ко двору. Я до взрослых лет почти не знал их языка. А у Балана хватало своих дел.
После беседы с епископом Артур ни разу не улыбнулся, но теперь на его губах заиграла улыбка.
- Неужто двоюродный брат значит намного меньше родного, а, Галахад?
Ланселет сжал руку короля.
- Да покарает меня Бог, Гвидион, если я забуду...
Он поднял взгляд на Артура, и на миг Гвенвифар показалось, что король обнимет Ланселета; но Артур отступил, безвольно уронив руки. Ланселет встревоженно следил за ним. Артур поспешил сменить тему.
- Вон Уриенс, и Марк Корнуольский - они тоже постарели... Надо им показать, что их король не настолько загордился, чтоб не подойти поговорить с ними. Посиди с Гвенвифар, Ланс, пускай все будет, как раньше.
Ланселет выполнил просьбу Артура и остался сидеть рядом с королевой. В конце концов он спросил:
- Что, Артур заболел? Гвенвифар покачала головой.
- Думаю, ему назначили епитимью, и он сейчас над этим размышляет.
- Ну, уж у кого, у кого, а у Артура не может быть за душой больших грехов, - сказал Ланселет. - Он - один из безупречнейших людей, каких я только знаю. Я горжусь тем, что он до сих пор считает меня своим другом, я знаю, что не заслуживаю этого, Гвен.
Он взглянул на Гвенвифар с такой печалью, что королева опять едва не расплакалась. Почему она не может любить их обоих, не впадая в грех, почему Бог повелел, чтобы у женщины был лишь один муж? Что это с ней? Она сделалась не лучше Моргейны, раз к ней в голову приходят подобные мысли!
Гвенвифар коснулась его руки.
- Ты счастлив с Элейной, Ланселет?
- Счастлив? Разве человек бывает счастлив в этой жизни? Я стараюсь, как могу.
Гвенвифар опустила взгляд. На мгновение она позабыла, что этот мужчина был ее любовником, и помнила лишь, что он - ее ДРУГ.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив. Вправду хочу. Ланселет на миг накрыл ее ладонь своей.
- Я знаю, милая. Я не хотел сегодня приезжать сюда. Я люблю тебя и люблю Артура - но те времена, когда я мог довольствоваться ролью его конюшего и... - голос Ланселета дрогнул, - и поборника королевы, миновали.
