— Мэгги, — прошептал Бад между двумя глотками джина. Он посмотрел, как мелкая волна плещет о борт. — Мэгг, ты только посмотри, во что ты меня втянула. Я путаюсь с какими-то флотскими придурками, играющими в войну против этого затраханного чудища. Ты можешь поверить в такое дерьмо? — Бад еще раз отхлебнул джина, допив стакан. — Ах, Мэгг, — горячие слезы потекли у него по щекам, — почему же ты не выбросила эту затраханную камеру? — Он кинул пустой стакан в воду, и возникшая рябь размыла на ней отражение луны. — Да пусть оно все зашибется! Завтра я прикончу это чудище и вырежу у него глаза. — Он повернулся и потащился вниз по спиральному трапу в спальню для гостей. Бад уже не мог больше спать в своих личных апартаментах: там еще пахло ее духами и вообще все столь живо напоминало о ней. Он бросился на по-королевски широкую кровать и забылся.
Секунд через тридцать после того, как Бад отошел от борта, светящийся трехфутовый белый плавник разрезал воду и стал совершать круги около шедшего ко дну выброшенного стакана.
Джонас открыл глаза, его внутренний будильник сработал за несколько секунд до его часов. Он еще лежал в шезлонге, на груди у него под шерстяным одеялом притулилась Терри. Джонас нежно погладил своими огрубелыми пальцами ее мягкие волосы.
— Спи, Джонас, — пробормотала она, пошевелившись.
— Нельзя, мне уже пора.
Она открыла глаза и повернулась к нему лицом. Потом протянула руку и обняла его за шею.
— Мне так хорошо, я не хочу шевелиться, Джонас. Поспим еще пять минут.
— Терри, я остался бы с тобой до самого утра, но ведь мы оба знаем, что так нельзя.
— Я ревную к этой самке, тебе ведь больше нравится проводить время с ней, а?
— Пошли. Вставай, девочка. — Он поднял ее. — Мне нужно еще надеть гидрокостюм. Де Марко, наверное, никак не может понять, куда я подевался. — Джонас посмотрел на часы. Четыре тридцать три.
— Хорошо. Я иду на камбуз укусить что-нибудь, да и тебе тоже не мешает.
— Нет, обойдусь. В животе и так бурлит. Скажи Де Марко, что я буду у «ПБ».
Де Марко в очередной раз посмотрел на часы.
Ну куда, черт подери, он запропастился?
Кардиомонитор показывал все те же восемьдесят пять. Небо начинало сереть, над головой стрекотали репортерские вертолеты.
— Проклятые газетчики, — пробормотал он.
Подошла улыбающаяся Терри:
— Доброе утро, Эл.
— Где Джонас, черт побери?
— Уже в «ПБ-I». Ждет, когда ты спустишь его на воду.
— Это он-то ждет? Я здесь торчу почти девять часов. — Де Марко вышел из КИЦа и, пройдя через рулевую рубку, направился к аппарату.
Джонас уже лежал внутри. Де Марко дважды постучал по прозрачному конусу, пилот ответил ему поднятым большим пальцем: «Готов!» Де Марко забрался в кабину крана и сел.
— Ух! Что за чертовщина? — Он поднял какой-то предмет и стал разглядывать. — Зуб? — Предмет почернел от времени, но оставался очень острым. Дюймов семь в длину, не меньше. Де Марко возвратился к аппарату и открыл кормовой люк. — Эй, Джонас, ничего не потерял?
— Что? Ах дьявол, да это же зуб мега! Прости, Эл, давай сюда.
Де Марко протянул ему зуб:
— На кой черт ты таскаешь его с собой?
Джонас пожал плечами:
— Это началось еще десять лет назад. Брал с собой как талисман на все погружения. Наверное, я маленько суеверен.
— Да, но мне это не по нутру. Я сел прямо на эту проклятую штуковину, — проворчал Де Марко. — Сделай милость, держи этот ножик подальше от моего крана. Я не колдую на затраханных зубах.
— Прости.
Де Марко захлопнул люк, возвратился к крану и опустил «ПБ-I» в воды Тихого океана.
Джонас включил наружный свет и спустился под корпус «Кику». Пробоина выглядела хуже, крен усилился. Он прошел вперед, опустился до трехсот футов и стал заходить слева.
Свечение мегалодона распространялось в воде ярдов на пятьдесят во все стороны. Взад и вперед вдоль люминесцирующей шкуры проносились стайки рыб. В сети запуталось несколько медуз. Джонас выключил наружный свет и подвел «ПБ-I» к голове, втрое большей его аппарата.
Пасть была слегка приоткрыта, и в нее проходила вода. Джонас подрулил ближе к правому глазу. Глазное яблоко было завернуто внутрь черепа — естественная защитная реакция для бесполезного уже органа.
— Джонас!
Он рванулся вперед, ремни врезались ему в плечи.
— Проклятие, Терри, я тут от страха уделался!
Джонас услышал, как она засмеялась.
— Прости. — Терри стала серьезной. — У нас все еще восемьдесят пять. А как выглядит мег?
— В полном порядке. — Джонас развернул аппарат и подошел к правым жабрам. — Терри, сколько еще до лагуны?
— Меньше четырех миль. Барр говорит, что ему нужно два часа. Эй, ты пропустишь роскошный рассвет.
Джонас улыбнулся:
— Звучит как начало большого дня.
Всю ночь они стояли на якоре почти у самого берега и выжидали. Здесь были даже ученые, но большинство составляли туристы и готовые на любой риск ради славы искатели приключений. Они использовали самые разные средства передвижения — от серферных досок до яхт и от лодок с подвесным моторчиком до больших рыболовецких траулеров. Сюда съехались всяческого сорта любители китов с округи в пятьдесят миль. Более трехсот видеокамер находились уже в полной готовности.
Андре Дюпон облокотился о поручни на палубе сорокавосьмифутового рыболовного траулера и смотрел в бинокль, как на горизонте светлеет серое зимнее небо. Ему едва был виден нос «Кику», все еще находившийся в доброй миле к северо-западу от входа в канал. Он пошел обратно в каюту.
— Этьен, она уже близко, — прошептал он своему ассистенту. — Насколько наш капитан может подойти к ней?
Этьен покачал головой:
— К сожалению, из-за чудовища он отказывается уходить с мелководья, Андре. Не хочет рисковать судном. Семейный бизнес, n'est pas?[16]
— Oui.[17] Я и не виню его. — Дюпон осмотрелся по сторонам. В утреннем свете были видны несколько сотен лодок и судов. Он покачал головой: — Боюсь, что все эти наши друзья не будут так же осторожны.
Фрэнк Хеллер смотрел, как «Кику», будто агонизируя, ползла к лагуне. Он не ощущал ничего похожего на воодушевление Андре Дюпона, только ярость нарастала — такая, что стягивало живот, начинали дрожать руки и ноги, деревенела шея.
— Пора, мистер Харрис, — сказал он, не отрываясь от горизонта.
Бад повернул ручку машины. Оба двигателя «Магната» встрепенулись, и яхта быстро двинулась на перехват.
Через воду начали просачиваться первые лучи рассвета. Джонас дождался, пока не стало видно все тело животного — уснувший дирижабль, влекомый к его новому ангару. Он подвел лексановый конус «ПБ-I» на расстояние пяти футов от правого глаза. Серо-голубое яблоко было все еще завернуто внутрь, на свету оставалась только покрасневшая от крови белая пленка.
