— Да, и очень неплохо, — ответил Фурлоу.
Келексел сделал несколько шагов в глубину комнаты.
Он испытующе посмотрел на Фурлоу. Похоже, что туземец хорошо знает себе подобных. Это явно не пустое хвастовство. Но может ли он узнать мысли Чема, понять их?
— Что ты можешь сказать обо мне? — поинтересовался он.
Фурлоу вгляделся в квадратное, внимательное лицо. Он расслышал просительную интонацию в заданном вопросе. Ответить нужно осторожно.
— Возможно, — сказал он, — ты так долго выполнял роль какой-то отдельной части, что уже почти СТАЛ этой частью.
"Выполнял роль части?" — удивился Келексел. Он попытался переосмыслить услышанное. Но ничего не пришло ему на ум. Он сказал:
— Мое механическое устройство исключает для любого из нас возможность ущерба.
— Каким безопасным тогда должно быть ваше будущее, — заметил Фурлоу. — Как уверенно вы должны себя чувствовать. Зачем же тогда ты здесь?
"Зачем я здесь?" — подумал Келексел. Он вдруг понял, что причина его поведения слишком рациональна. Он уже пожалел о своем порыве. Никакого морального превосходства над Фурлоу он не получил.
— Бессмертный Чем не обязан давать объяснения, — сказал он.
— Ты действительно бессмертен?
— Да!
Фурлоу понял, что Келексел говорит правду. В его госте было нечто, не допускающее мысли о притворстве. Неожиданно Фурлоу догадался, зачем Келексел появился здесь. Но как объяснить это ему?
— Бессмертный, — сказал Фурлоу, — я знаю, зачем ты здесь. Пресытился жизнью и похож на человека, карабкающегося на отвесный утес. Чем выше ты залез, тем дольше тебе падать — и тем сильнее притягивает глубина. Ты пришел сюда, потому что боишься катастрофы.
Келексел выделил одно слово — "Катастрофа!"
— С Чемами не происходит катастроф, — насмешливо заметил он. — Чемы — разумные существа, обладающие высшим интеллектом. На низшей ступени разум может стать причиной катастрофы. Но затем это исключено. Все, что происходит с Чемом с момента появления на свет, способствует достижению совершенства.
— Как все продумано, — сказал Фурлоу.
— Конечно!
— Какая непревзойденная четкость, — продолжал Фурлоу. — Дайте человеку жить подобной жизнью, и тогда она станет эпиграммой. Правда, после его смерти может выясниться, что эпиграмма неверна.
— Но МЫ не умираем!
Келексел ухмыльнулся. В конце концов этот Фурлоу оказывается таким наивным, его аргументы так легко опровергнуть. Согнав с лица усмешку, он произнес:
— Мы совершенные существа, которые…
— ТЫ не совершенен, — сказал Фурлоу.
Келексел изумленно воззрился на него, вспоминая, что и Фраффин говорил нечто подобное.
— Мы ИСПОЛЬЗУЕМ вас для собственного развлечения, — сказал он. — Мы живем вашей жизнью, когда наше существование кажется нам слишком пресным.
— Ты явился сюда, чтобы узнать о смерти, поиграть со смертью, — решительно произнес Фурлоу. — Ты хотел бы умереть, но боишься смерти!
Келексел в шоке смотрел на Фурлоу. "Да, -подумал он. — Поэтому я здесь. Этот знахарь видит меня насквозь". Он кивнул против своей воли.
— Ваше механическое устройство — это замкнутый круг, змея, держащая во рту свой хвост, — сказал Фурлоу.
Келексел сумел найти силы, чтобы возразить:
— Мы живем вечно, и это реальность!
— Реальность! — воскликнул Фурлоу. — Реальностью можно считать все, что угодно.
— Мы на голову выше вас…
— Тогда зачем ты пришел просить у нас помощи?
Келексел тряхнул головой. Гнетущее чувство приближающейся опасности овладело им.
— Ты никогда не видел, как действует паутина, — сказал он. — Как же ты можешь судить…
— Я видел тебя, — ответил Фурлоу. — И мне известно, что любая механическая система ограничена пределами познания. А истину нельзя загнать внутрь круга. Истина подобна бесчисленным лучам, уходящим в огромное пространство бесконечной вселенной.
Движение рта Фурлоу завораживало Келексела. Обжигающие слова словно стекали с его губ. Как никогда, Келексел сожалел, что он здесь. Сейчас он готов был бежать сломя голову, как будто стоял в преддверии ада.
— Со временем с такими системами происходят любопытные вещи, — говорил Фурлоу. — Изначально прямая линия вашей философии со временем начинает замыкаться в круг. Но вы не замечаете этого и не осознаете опасности. Вам кажется, что вы идете по верному пути. Тем временем вы сворачиваете все дальше и дальше в сторону, создаете новые теории, чтобы объяснить предыдущие и вязнете в них все глубже и глубже.
— Но у нас все в порядке, — возразил Келексел. — Твои доводы не для нас.
— Если ты однажды добился успеха, это не означает, что он неизменно будет сопутствовать тебе, — сказал Фурлоу. — Мы не останавливаемся на достигнутом. Мы пробуем применить полученное знание в других условиях. Все, что ты рассказал о Чемах, выдает тебя. Ты думаешь, что тебе известны ответы на все вопросы. Но все-таки ТЫ здесь. Ты в ловушке. Подсознательно ты понимаешь, что ты в замкнутой системе, из которой не вырваться. Ты обречен ходить по кругу… до тех пор, пока не погибнешь.
— Чемы не погибают.
— Зачем же ты тогда пришел ко мне?
— Я… я…
— Люди, которые существуют в замкнутой системе, напоминают крутящуюся гусеницу, — продолжал Фурлоу. — Они следуют за ведущим, всегда следуют за ведущим по его липкому следу. Но первый в этой цепи пристраивается в затылок к последнему — и все в ловушке. След становится все отчетливее, пока вы продолжаете двигаться по той же тропе. И этот след служит для вас указанием, что вы на верном пути. Вы живете вечно! Вы бессмертны.
— Да!
Заметив, как Келексел следит за каждым его словом, Фурлоу понизил голос.
— И тропинка всегда кажется вам прямой, — сказал он. — Глядя вперед, вы видите короткий ее участок и не способны заметить, что она поворачивает. Поэтому она остается для вас прямой.
— Какая мудрость! — презрительно фыркнул Келексел. — Удивительно, что она не спасла твоего драгоценного безумца, твоего Джо Мерфи!
Фурлоу сглотнул. "Зачем я спорю с ним? — подумал он. — Какую кнопку он нажал, чтобы заставить меня делать это?"
— Не так ли? — настойчиво спросил Келексел.
Фурлоу вздохнул.
— Еще один порочный круг, — ответил он. — Мы все еще метафорически сжигаем евреев за то, что они разносят чуму. В каждом из нас сидят Каин и Авель. Мы бросаем камни в Мерфи, потому что он олицетворяет дурную половину. Он больше Каин, чем Авель.
— У вас зачаточные понятия о добре и зле, — сказал Келексел. — Было ли злом… УНИЧТОЖИТЬ Мерфи?
"О, Боже! — подымал Фурлоу. — Добро и зло! Первичное и вторичное!"
