я.
Бомжи усаживаются на пол, пускают бутылку по кругу.
Присоединишься?
ТЕСЕЙ.
Нет, спасибо.
1-й БОМЖ.
Вольному - волю, первому - слава. Твое здоровье, мальчик (отпивает из бутылки).
2-й БОМЖ.
Первому - слава, последнему - цепи. Твое здоровье, мальчик (отпивает из бутылки).
3-й БОМЖ.
Последнему - цепи, а монстру - обед. Твое здоровье, мальчик (отпивает из бутылки).
Группа Бомжей погружается в темноту, некоторое время Тесей - один. Ритмичный плеск весел, звук флейты и барабана немного усиливается.
Входит Корабельщик.
КОРАБЕЛЬЩИК.
Не спишь, парень? А почему? Смотри, утро скоро, поспать не дадут. Сейчас - самое время.
ТЕСЕЙ.
Не хочу.
Корабельщик садится на веревочную лестницу. Скорее всего, ему надоело держать рулевое весло и, не отрываясь, смотреть вперед. Он передал руль помощнику и теперь не прочь поболтать, покачиваясь на лестнице, словно в гамаке.
КОРАБЕЛЬЩИК.
Сколько я таких перевез! Наверное, больше меня - разве что Харон.
ТЕСЕЙ.
Харон - перевозчик мертвых. А ты - живых, но приговоренных к жуткой смерти.
КОРАБЕЛЬЩИК.
Ах, да какая разница? Главное ведь одно и то же - никто назад не возвращается.
ТЕСЕЙ.
Никто?
КОРАБЕЛЬЩИК.
Никто и никогда. У меня уговор с царем Афин - Эгеем. Ежели кто-то уцелеет, то я, при возвращении, подниму на мачте белый парус. А если нет - черный. И знаешь, что я тебе скажу? По секрету, между нами? На моем корабле вообще нет белого паруса. Зачем он мне? Я ведь точно знаю - никто не возвращается. У Минотавра аппетит отличный, дай ему бог здоровья.
ТЕСЕЙ.
Здоровья? Ты желаешь здоровья этому кровожадному чудовищу?!
КОРАБЕЛЬЩИК.
Это он для тебя чудовище. И вот для них (кивает на спящих афинских юношей и девушек). А для меня - ничуть. Для меня он - благодетель.
ТЕСЕЙ.
Как так?
КОРАБЕЛЬЩИК.
А так. Вот ты сам рассуди: смог бы я выдать замуж трех дочерей, дать за каждой приданое? Смог бы я открыть меняльную лавку? То-то. За каждый рейд я получаю приличную плату. Причем, что интересно, от обоих царей. Минос мне платит за доставку продовольствия к Лабиринту - вас, стало быть. А Эгей платит за то, чтобы я вам обеспечил комфорт. Чтоб вы плыли не в душном и вонючем трюме, а на палубе, с ветерком. Ну, и авансом - за то, чтобы я поднял белый парус, в случае чего. Но это я уже говорил - такого не будет.
ТЕСЕЙ.
За что ж ты берешь аванс, если знаешь, что такого не будет?
КОРАБЕЛЬЩИК.
Все по-честному. Я предупредил Эгея, что вот лично я в такой исход не верю. Но он сказал: "Неважно. А вдруг?" И правда. Человек предполагает, а Мойра располагает. Мало ли - вдруг она вытащит счастливый жребий для кого-то? Или еще проще: вдруг Минотавр не захочет жрать человечину? Это вряд ли, конечно, человечье мясо ему очень даже по вкусу. Как-то, говорят, принесли ему говядину - и что же? Все растоптал ногами, да еще подавальщика убил и съел. Так что - вряд ли, конечно, но - а вдруг?
ТЕСЕЙ.
Понятно. И вот ради денег, ради богатства ты готов смириться с тем, что чудовищный людоед пожирает цвет Афин, и мало того - ты желаешь ему здоровья?!
КОРАБЕЛЬЩИК.
И ради денег тоже. Но не только.
(Торжественно, нараспев).
Спаситель наш, великий Минотавр,
Которого боятся все соседи.
Мы кормим Минотавра, но зато
Никто и никогда не нападет
На наше царство. Никогда. Никто.
Ты понял, парень? Он - спаситель наш.
Когда бы не боялись, в самом деле,
Афины ваши нашего быка,
давно б завоевали Крит прекрасный,
разграбили богатства и сожгли
дома, дворцы, амбары, мастерские.
А нас продали бы на рынках Финикии.
Ты понимаешь, юноша? Вот так.
(После паузы).
Скажи-ка, юноша, ты слышал о Тесее?
ТЕСЕЙ.
Слышал. А что?
КОРАБЕЛЬЩИК.
Болтают, будто он поклялся убить нашего защитника. Будто он - непобедимый воин и непревзойденный боец. И будто бы он собирается, если не в этом году, то уж на будущий год точно приплыть на Крит и задать жару Минотавру. Что там у вас говорят? Правда?
ТЕСЕЙ.
Такого не слыхал.
КОРАБЕЛЬЩИК.
Должно быть, врут. Сколько вожу корабль, каждый раз такой слух появлялся. Не про Тесея, так про Эрехтейя, не про Эрехтейя, так про Диодора. Язык, известно, без костей, болтают люди. (Зевает). Ну, ладно, я вздремну. Ложись-ка, тоже, утро мудреней.
На сцене свет гаснет, на авансцене зажигается. Те же, что и в Прологе: Кифаред, Бродяжка, Хор.
КИФАРЕД (недоуменно).
Послушал я. И что же здесь такого,
О чем никто не слышал и не знал?
Все так же, как рассказывали прежде
Аэды и рапсоды. Это - правда?
1-й БОМЖ.
Терпение, певец, ты лучше выпей.
Оставь тревогу и развей печаль.
И нетерпение, представь, плохой советчик
Для славного поэта. Погоди.
Ведь наш герой до Крита не добрался!
Картина вторая
На сцене - Крит. Вечер. Площадь перед дворцом. Справа - царское кресло-трон. За ним - вход во дворец. Слева - вход в Лабиринт, перед ним - огромная статуя Минотавра. Статую можно заменить большим листом картона, на котором грубо намалевано чудовище. Чем грубее и чудовищнее, тем лучше.
Минос (в кресле, разумеется), Плотин, Пасифая, стражники.
МИНОС.
Приветствую тебя, Плотѝн. Что скажешь?
Здоров ли ты? Здорова ли семья?
ПЛОТИН.
Благодарю, властитель, я здоров.
Семьи же нет по-прежнему, увы.
МИНОС.
Коль ты захочешь, буду я охотно
Твоим посланцем в заключеньи брака.
Да вот и Пасифая, я скажу,
Поможет с радостью
(Пасифае).
Не правда ль, дорогая?
ПАСИФАЯ.
О да, конечно, как же не помочь?
Едва слуга наш назовет нам имя -
мы тотчас обратимся к той семье,
чтоб дочь свою отдали за Плотина.
МИНОС.
Но к делу. Что там с данью годовой?
Афинский царь не сетовал на бедность?
И недоимки тоже возместил?
ПЛОТИН.
Все уплатил сполна, мой государь.
Талантов серебра сто двадцать тысяч,
И золота талантов - сорок восемь.
Ячмень, пшеница, ткани и вино.
Все во дворце, ты можешь посмотреть.
Я стражников приставил к подземелью,
Но вряд ли кто войдет без принужденья
В наш Лабиринт.
МИНОС.
И все же осторожность
Не помешает. Я благодарю!
Пауза.
ПЛОТИН.
Позволь же рассказать наедине
О деле щекотливом. Очень частном.
МИНОС. (Пасифае).
Нам нужно поболтать о том, о сем.
Тебе не будет это интересно.
Ступай к себе, я скоро подойду.
Пасифая уходит во дворец.
ПЛОТИН.
Все прекрасно.
