– Но…
– Не медли. – Он подтолкнул жену к флайеру. – Войска Фордариана будут здесь с минуты на минуту. Ты должна скрыться. Чего бы он ни добился, ему не победить, пока Грегор на свободе.
– Эйрел… – Ее голос сорвался, в горле застрял комок. Ей хотелось задать тысячу вопросов, высказать тысячу возражений… – Береги себя.
– И ты тоже. – В его глазах вспыхнул огонек нежности, но лицо уже было чужим и далеким.
Подойдя к Друшикко, Эйрел что-то прошептал ей на ухо и взял маленького императора. Ботари сел за штурвал флайера, Корделию притиснули к телу Негри, Грегора посадили к ней на колени. Мальчик не издал ни звука, его била дрожь, и он в ужасе смотрел на все широко открытыми глазами. Корделия инстинктивно прижала его к себе. Грегор не вцепился в нее, только обхватил ладошками свои плечики.
– Ты не видел, что случилось с мамой, Грегор? – тихонько спросила Корделия.
– Ее схватили солдаты, – ответил мальчик тоненьким голосом, лишенным всяких эмоций.
Перегруженный флайер с трудом оторвался от земли и повис на высоте всего лишь в несколько метров. Ботари направил его вдоль склона. Двигатель завывал и стонал. Корделия мысленно издавала те же звуки. Она оглянулась, чтобы сквозь грязное, исчерченное трещинами стекло еще раз – последний? – посмотреть на Эйрела, но тот уже стремительно шагал к подъездной аллее, где стояли в полной готовности разномастные автомобили.
«Почему мы не поехали вместе?»
– Когда перевалишь через второй гребень – если, конечно, перевалишь, – поверни направо, сержант, – распорядился граф Петер. – Следуй вдоль ручья, по течению.
Ботари провел флайер всего в метре над бурлящей водой и острыми скалами. Ветви деревьев хлестали по ветровому стеклу.
– Приземлись вон на том пятачке и выключи двигатель, – приказал граф. – А теперь живо снимайте с себя все, что потребляет электроэнергию.
Он отстегнул хронометр и комм. Корделия сбросила свой хронометр. Ботари аккуратно посадил флайер в указанном месте и спросил:
– Оружие тоже, милорд?
– Оружие – в первую очередь, сержант. Батарея парализатора видна на сканере за версту. А аккумулятор плазмотрона сияет что твой костер.
Ботари выгрузил из многочисленных карманов каждого оружия по паре, а кроме того – множество других полезных вещей: ручной тяговый луч, комм, хронометр, какой-то небольшой диагностический прибор.
– И нож, милорд?
– Вибронож?
– Нет, обычный стальной.
– Оставь. – Граф склонился над пультом управления, вводя в автопилот новую программу. – Все, выходим. Сержант, заклинь чем-нибудь фонарь кабины.
Ботари забил в паз фонаря камешек и резко обернулся на шум в кустарнике.
– Это я, – послышался задыхающийся голос. Эстергази было всего сорок (просто мальчишка по сравнению с другими слугами графа Петера – седовласыми ветеранами), и он все еще был в великолепной форме. Если даже он так запыхался, значит, летел сломя голову. – Я привел их, милорд.
«Они» оказались четырьмя лошадьми из Форкосигановых конюшен. Эстергази вел всех четверых на длинной веревке, продетой в металлические штуковины, которые, как смутно вспомнила Корделия, называются «удила». Ей всегда казалось, что такая система управления маловата для столь огромного транспортного средства. Лошади фыркали, били копытами, трясли головами и раздували красные ноздри. Весьма угрожающе.
Граф закончил манипуляции с автопилотом и выпрямился.
– Ботари, сюда, – позвал он.
Перетащив тело Негри в пилотское кресло, его закрепили ремнями. Ботари запустил двигатель и поспешно выпрыгнул из кабины. Флайер взлетел, развернулся, чуть не врезавшись в дерево, и, все больше кренясь, скользнул за кряж. Старый Форкосиган проводил его взглядом, прошептав:
– Прощай, Негри. Передай от меня поклон Эзару…
– Куда вы его отправили? – спросила Корделия. «В Валгаллу?»
– На дно озера, – удовлетворенно объяснил граф. – Это заставит их поломать голову.
– А что, флайер там не обнаружат? Не поднимут со дна?
– Рано или поздно, конечно, поднимут. Но сперва он должен затонуть на глубине двухсот метров. Чтобы поднять флайер с такой глубины, потребуется время. А прежде его еще надо найти. Ну а потом им придется хорошенько обшарить все дно, чтобы убедиться, что Грегора там нет. А отрицательные результаты никогда не бывают абсолютно надежны, верно? Провозятся они долго, а в итоге ничего толком не узнают. А теперь по коням, пора в дорогу.
Он направился к лошадям.
Корделия неуверенно поплелась следом. Лошади… Кем их считать – рабами, симбионтами или чем еще там? Та, к которой подвел ее Эстергази, была футов в пять высотой. Эстергази вручил ей веревку и отвернулся. Седло оказалось где-то на уровне ее подбородка: как же туда взлететь? Вблизи лошадь выглядела чудовищно огромной. Коричневая лоснящаяся шкура на холке вдруг мелко затряслась.
«О Боже, они дали мне испорченную – у нее начинаются конвульсии».
Корделия тихонько застонала.
Ботари каким-то образом умудрился вскарабкаться на свою зверюгу; впрочем, по сравнению с ним лошадь казалась не такой уж большой. Выросший в городе Ботари так и не стал хорошим наездником, несмотря на кавалерийскую подготовку на службе у графа Петера. И все же, какими бы неловкими и резкими ни казались его движения, Ботари вполне справлялся со своим животным.
– Поедешь первым, сержант, – приказал граф. – Растягиваемся в цепочку, так чтобы только-только видеть друг друга. Никакого скучивания! Скачи по дороге, к плоской скале – ты это место знаешь – и жди нас там…
Ботари дернул поводья, ударил лошадь каблуками в бока и с топотом понесся вверх по лесной дороге.
Граф, несмотря на преклонный возраст, ловко взлетел в седло. Эстергази подал ему Грегора, и он посадил мальчика перед собой. Грегор – что удивительно – при виде лошадей заметно повеселел. Казалось, Петер вообще ничего не делал, но лошадь явно вознамерилась пуститься вскачь по дороге.
«Телепатия, – ошалело решила Корделия. – Они тут мутировали в телепатов, а меня никто не предупредил…»
А может, это лошадь – телепатка?
– Скорее, женщина, дело за тобой! – нетерпеливо позвал граф.
Корделия отчаянно сунула ногу в… как она там называется, эта подставка… стремя… за что-то схватилась, подтянулась… Седло плавно заскользило по конской спине – и Корделия вместе с ним. Она повисла внизу, среди похожих на деревья лошадиных ног, грузно шлепнулась на землю и поспешно откатилась подальше. Лошадь изогнула шею, с недоумением покосилась на нее, опустила мягкие губы к земле и принялась мирно щипать траву.
– О Боже, – простонал граф Петер.
Эстергази спешился и кинулся на помощь госпоже.
