Дорога лежала через холодный, безмолвный пейзаж, образуемый густым лесом и каменными глыбами в снеговых шапках. Виктор был здесь впервые, и это место казалось ему другой планетой, особенно скалы. Константинов сказал, что им более 300 миллионов лет. Время и внутренние геологические процессы придали им причудливую форму, сохранив при этом таинственную упорядоченность: местами они высились огромными отвесными стенами, которые напоминали останки древних замков, возведенных какой-нибудь давно вымершей расой; можно было различить заваливающиеся друг на друга зубцы крепостного вала, кладку из огромных бороздчатых камней и серые башни. Напластования горных пород создавали впечатление, что скалы эти сложены из бесформенных плит, вытесанных неизвестным, фантастическим разумом.
Вокруг стоял молчаливый девственный лес, покрытый снегом. Виктору казалось, что лес… или что-то в лесу наблюдает за ними — было страшно и неприятно ощущать себя маленьким и слабым перед этой необъятной и древней территорией, где человеку незачем появляться и куда им предстояло войти.
А за игольчатыми вершинами деревьев в пасмурное небо уходила круглая вершина Холат-Сяхыл — горы мертвецов.
Константинов остановил машину, и все посмотрели в сторону горы через ветровое стекло. Виктору подумалось: о чем еще, помимо смерти девяти беззащитных людей, хранит память этот седой страж, для которого полвека — лишь один удар его каменного сердца?
Словно пытаясь отогнать странное оцепенение, овладевшее всеми, Константинов произнес:
— Ну что, будем двигаться дальше. До ночи нужно поставить лагерь, но прежде я хочу вам кое-что показать.
— Что именно? — спросила Вероника.
— То, из-за чего мы сюда приехали, — ответил он, переключая скорость и трогаясь с места.
Через какое-то время они остановились возле другой скалы. К ней была прикреплена большая мемориальная доска из металла, на которой был изображен барельеф: профиль мужской головы, выполненный в монументальном, угловатом стиле искусства советской эпохи.
Константинов выключил двигатель, все вышли из машины, даже Прокопий, и приблизились к камню с доской. На ней было написано:
Под этим перевалом вьюжной ночью 2 февраля 1959 г. погибли туристы УПИ. Памяти ушедших и не вернувшихся назвали мы этот перевал имени гр. Дятлова.
Дальше шли имена:
ИГОРЬ ДЯТЛОВ ГЕОРГИЙ КРИВОНИЩЕНКО ЮРИЙ ДОРОШЕНКО ЗИНАИДА КОЛМОГОРОВА ЛЮДМИЛА ДУБИНИНА РУСТЕМ СЛОБОДИН АЛЕКСАНДР ЗОЛОТАРЕВ НИКОЛАЙ ТИБО-БРИНЬОЛЬ АЛЕКСАНДР КОЛЕВАТОВ
В памяти Виктора всплыли лица ребят, живых и улыбающихся, — и тут же вспомнились другие фотографии: брошенная второпях, придавленная палатка и замороженные тела, наполовину занесенные снегом. В тот момент он не мог представить, что ужаснее: встретить смерть от бездушного стихийного бедствия и даже не успеть этого понять — или быть умышленно убитым неизвестной и необъяснимой силой, обладающей сознанием и разумом.
Вокруг стояла тишина — глубокая, прозрачная тишина зимней природы, не то священная, не то зловещая — Виктору было трудно сказать в такой момент и в таком месте.
И тут Прокопий Анямов поступил очень странно. Он подошел к мемориальной доске, положил на нее ладонь и начал что-то очень тихо говорить на своем языке. Он опустил голову и закрыл глаза, словно молился. Никто не произнес ни слова — все просто стояли и смотрели. Наконец он закончил, развернулся и, ни на кого не глядя, пошел назад и сел в машину.
Виктор посмотрел на Константинова — тот не спускал глаз с доски, но лицо его было совершенно бесстрастным. В этот момент Виктору показалось, что Константинов как-то вмиг постарел, словно годы вдруг взяли верх над желанием докопаться до правды, ради которого он жил до сих пор. Он был похож на человека, чье долгое и утомительное путешествие подходит к концу, но он все еще не уверен, это ли конечный пункт.
— Вадим, — тихо окликнул он его, — нам надо ставить палатку.
Константинов посмотрел на него с удивлением, словно только что очнулся от кошмарного сна.
— Да, — отозвался он, кинув быстрый взгляд на небо, — скоро начнет темнеть.
* * *
— И где ты хочешь разбить лагерь? — спросила Алиса, когда они вернулись к машине.
В ее голосе угадывалось чуть заметное волнение — ей, как и Виктору, явно было не по себе от окружающей обстановки. Ее обычное легкое высокомерие исчезло. Но было ли это из сочувствия и уважения к Константинову или же от страха? Теперь, когда они достигли Холат-Сяхыл, уже точно зная, что с этим местом определенно что-то не так, хотелось ли ей быть здесь?
Константинов достал карту Лишина.
— Вот здесь, — ткнул он пальцем, — сразу за линией леса. Отсюда будет удобно добираться до всех отмеченных мест.
Виктор наклонился вперед, чтобы посмотреть, куда он показывает.
— Здесь нашли тела Георгия Кривонищенко и Юрия Дорошенко.
— Верно. Как видите, все пункты, отмеченные на карте, всего лишь в часе езды на машине с учетом особенностей местности: инсталляция, «котел», ртутное озеро, станция зоны № 3.
— И с чего вы думаете начать? — спросила Вероника.
— Со станции, — не задумываясь, ответил Константинов.
— Почему именно с нее?
— По двум причинам, Ника. Во-первых, это место может подсказать, чем занимался проект «Сварог». Ведь что-то могло остаться после того, как станцию покинули. Маловероятно, конечно, но проверить нужно — и сделать фотографии. Во-вторых, учитывая природу остальных объектов, я хочу начать с осмотра того, который здесь действительно находится. Который не исчезает и не появляется по собственной воле.
— Который был создан человеком, — сказала Алиса. — Хочешь начать с разминки, прежде чем брать серьезный старт.
Константинов выдавил улыбку.
— Да, можно и так сказать.
Он передал Алисе карту, завел машину, и они поехали, оставив позади камень и мемориальную доску на нем.
* * *
Небо уже начало темнеть, когда они добрались до кромки хвойного леса, где в феврале 1959 года первая спасательно-разведывательная группа нашла тела Кривонищенко и Дорошенко — босых и в нижнем белье. Виктор вышел из машины и взглянул на деревья, росшие по краю. Он вспомнил, что кто-то из туристов вскарабкался на одно из них в явной попытке определить, в какой стороне находится оставленная ими палатка, или посмотреть, что там происходит.
