— Ты больше всех за увеличение народонаселения ратуешь! Мальчишки, вы что, книжек про средневековье обчитались?! — она и на нас бросила гневный взгляд. Я просто промолчал, с любопытством наблюдая, как разворачиваются события. Димка развёл руками. — Рано это! Рано! До пятнадцати вообще рожать не стоит! Нечего! Глупо! Девочка чуть не умерла, между прочим!
— Лучше готовь персонал, — посоветовал Юрка спокойно. — Ты что, одна все на свете роды примешь, что ли?! — это он уже тоже крикнул, внезапно сорвавшись и сильно покраснев. Начался совершенно безбожный скандал; мы с Димкой под его руководством тем временем легко вытянули конями планер на прямую — в сторону речки носом — и закрепили под крыльями два пороховых разгонника, подключили их к батарее, а потом отправились за стол. Стриженая Маришка как раз поставила на него большущие миски с зелёным борщом, в котором лежали здоровенные кусищи мяса и ненарезанный горячий — только что из печи — круглый хлеб, к которому снизу пристали остатки капустного листа, а ещё — салат из какой‑то уже окончательно неопознаваемой зелени. Казалось, спор Начальников (как ни крути, Юрка и Олька тут были из начальников) её совершенно не колышет. Может, так оно и было.
Юрка и Олька подошли злые и уселись друг против друга.
— Я ставлю вопрос на капитул, — сказала Олька твёрдо и непререкаемо–сурово булькнула ложкой в миске. — Хватит.
— Ставь, — пожал плечами Юрка — ноздри у него побелели и твёрдо вздрагивали. — Хватит.
— Я не хочу — ты вынуждаешь.
— Ставь, я сказал.
— Ты просто знаешь, что большинство будет за тебя.
— Назар, на капитуле поговорим. Не порть мне аппетит.
— Приятно подавиться.
Юрка промолчал. Он молчал и когда снова появился тот парень — ОТЕЦ! — благодарить сразу всех за новорождённую дочку. Я, если честно, смотрел на парня с изумлением и даже некоторым недоверием. Олька просто отмахнулась.
— А остальные уже на месте? — спросил Юрка Димку, который знай наворачивал борщ. Тот кивнул, оживился:
— А полетели со мной! Пусто же в салоне! Коней тут оставьте, и…
— Не, спасибо. Мы к вечеру так и так доедем, — отказался Юрка и попросил себе добавки. Пока Маришка наливала, он кивнул Димке: — Когда будете на месте — найди Яна. Скажи, что вчера вечером в Овражке был Ворон. Прилетал на планере… Похоже, эта эрпэшка, которая пропала тогда с Вадькой…
…Мы как раз отъехали от полевого стана и подобрались к броду через речушку, поздоровавшись с группой пацанов и девчонок (младшим было года по четыре, не больше — их просто–напросто везли старшие на пустой тележке — лёгкой, на велосипедных колёсах; ещё туда были сложены лопаты и тяпки. Уж не знаю, что эти мальки делали «на картошке»…), когда над нашими головами — уже довольно высоко — промелькнул со свистом, выбрасывая два твёрдых копья оранжевого густого пламени, планер. Он ушёл вдаль над лесом — но я ещё увидел, как оторвались и полетели вниз цилиндры выработанных ускорителей.
— Владька, — Юрка окликнул меня. Я повернулся в седле. Юрка выглядел виноватым. — Владька, ты, может, на меня обижаешься, что мы верхом едем… Я даже тебя не спросил… Можно было на месте подождать и на планере лететь, тоже интересно. Но я подумал…
— Правильно подумал, — прервал я его. — А на планерах я ещё полетаю, я думаю.
Он улыбнулся и пожал мне локоть:
— Остаёшься?
— Или! — важно ответил я, пришпоривая коня.
Мы сколько‑то проскакали снова галопом, потом Юрка перевёл коня на шаг и выругался тихо. Ответил на мой взгляд:
— Я искупаться в речке хотел. Там, у Маришки. Нет, какое купание…разве дадут! Да и река бы от меня сейчас вскипела запросто.
— И часто у вас так? — осторожно спросил я. Юрка неожиданно улыбнулся:
— Знаешь — очень часто. Да почти по каждому вопросу. Что ни заседание — битва. А ты чего хотел? Проектов много. Ресурсов маловато. Людей не хватает. Вот и бьёмся… Но сегодня Назар мне выдала… — он покачал головой. — Кстати, и у Димки на меня свежий зуб есть. Небольшой, не клык, так себе — но есть.
— Почему? — удивился я.
— А я, когда раненый из болот к проходу летел, планер разбил. Лёгкий, не такой, как этот… — он кивнул неопределённо вверх–в сторону.
— Ты с той стрелой в плече планер поднял и вёл?! — изумился я. Юрка потёр плечо:
— Ну а какие были варианты? — спокойно спросил он. — Остаться там, лечь и помереть?
— Я не знаю, — признался я. — Я бы помер… наверное.
Юрка весело заржал, снова понукая коня…
…К реке Почай, на правом берегу которой стоял Белоград, мы подъезжали уже в долгих и немного мрачных здешних сумерках — то ли что‑то не рассчитали, то ли лишку подзадержались на полевом стане. Я, если честно, устал, хотя, конечно, и не думал признаваться в этом. Юрка тоже сутулился в седле и последние два часа молчал.
Река оказалась широкой, с километр. На том берегу я ещё различал дымки и какие‑то смутные строения, а кое–где и огни — костров и электрические — а вот моста нигде не видел. Впрочем, Юрку это и не смутило, он, встряхнувшись, выпрямился и сообщил:
— Вот и приехали считай. Сейчас паром с той стороны вызовем… короче, через час будем на месте.
— А почему паром, почему мост не сделаете? — заинтересовался я. И догадался: — Обороняться легче?
Юрка неожиданно смутился.
— Почему–почему… — сердито пробурчал он, глядя в сторону. — Потому что трудно это — мост через такую реку сделать. Мы даже и не знаем, с чего взяться. Думаешь, ты первый такой? Димон вон как‑то взялся книжку читать — «Мостостроение» за 1950 год, самый лучший учебник, в Интернете так все говорят. Два десятка страниц прочитал — и руками развёл. Напряжённые стали, тугая пропитка креозотом… дирижабль построить легче, честное слово! Короче, не по зубам нам такое. Пока не по зубам. Мы прикидывали…
…Вызывать паром нам не пришлось. Когда мы спустились к берегу по дороге, то оказалось, что его уже как раз вызвали — несмотря на поздний час, парома дожидались несколько человек. Один — парень примерно наших лет — сидел на лавке около врытого в землю широкого стола, возле которого были прислонены друг к другу два велосипеда и тихо говорил с девчонкой примерно своего возраста. Она посматривала на берег, где на причале что‑то там такое важное творили двое мелких мальчишек.
При нашем появлении девчонка привстала, а мальчишки сыпанули к ней и спрятались за её спину, ухватившись за руки и глядя на нас с отчётливой опаской и настороженностью. Им было где‑то по 5–7 лет, один старше, другой младше. Точно такие же, как у них, глаза — только ещё с долей вызова — были и у девчонки. Все трое молча смотрели, как мы подходим, ведя коней в поводу. А вот парень встал и кивнул, протягивая руку:
