– Вас я и так знаю. Я же - Рорвес Гингон, но чаще здесь меня зовут или смотритель Рор, или старый Рор.
– Спасибо за экскурсию, Рор, а сейчас нам уже пора.
Я поднял дисколёт очень аккуратно, в максимально щадящем режиме, чтобы не особо шуметь в заповеднике.
В Гэзд мы вернулись уже вечером и сразу же направились к дому Рива. Воздушный поток из двигателей поднял в воздух целый сугроб снега, образовав небольшую, но сильную метель. И из этой метели вырисовался одетый по-зимнему Ив, который очевидно ждал нас на улице. Мальчишка довольно бурно поприветствовал нас, на что я ему ответил:
– Привет, правнук, как дела?
Мальчишка тут же сник:
– Да не очень дела-то, папа с мамой ругаются, дед злющий, словно голодный агор.
– Они все здесь?
– Дед здесь. А папа и мама там, дома, ну у бабушки.
– А ты сюда прибежал?
– Ага… Ну, вообще-то я уже три дня здесь живу, а то там никакого житья не дают, придираются ко всему и вообще…
– Пошли-ка в дом. А то мы совсем не по-зимнему экипированы.
– Здесь только позавчера снег выпал, а то всё более-менее тепло было. Но он ещё обязательно растает.
Уже в доме Ив увёл Младшего, справедливо полагая, что беседовать мы с Ривом будем без их присутствия.
Рив показался мне ничуть не злым, а наоборот чем-то довольным. Как ни пытался он это от меня скрыть, я всё равно это видел, потому что мальчишеская физиономия к этому гораздо менее приспособлена, чем стариковская. После того, как мы поздоровались, я сказал:
– Мне тут сказали, что ты злой, словно голодный агор, а ты чуть ли не мурлычешь, словно сытый и довольный кот.
– Это Ив сказал? Я тут его немного повоспитывал, в отсутствие родителей, а он к такому моему обхождению не очень-то привычен.
– И в чём мальчик провинился?
– Грубо и резко высказывался по отношению к своей бабушке и к своей матери.
– Жаль, что я не знаком с его бабушкой, почему и не могу судить.
– Ты в этом не много потерял… Эта женщина всегда и от кого угодно добивается своего, любой ценой… Мальчишка, похоже, это понял. Боюсь, что и Ос со временем окажется копией своей матушки… А Ив-то, между прочим, крепким орешком растёт, не чета своему папочке.
– Сол сегодня сюда не заглядывал?
– Нет, не до того ему сегодня будет. Как же, не предупредив свою дорогую Ос, уехал в такую даль, аж на Онни. Она и меня всё это время доставала. Но меня столь просто не взять. Думаю, что пару дней он от неё ни на шаг не отойдёт, пока прощение не получит.
– Предполагал я многое, но не думал, что всё столь серьёзно. А уж если он ей скажет всё то, что собирался сказать…
– А что он собирался ей сказать.
Я безо всяких сокращений выложил Риву всё, что было связано с Солом в нашем последнем рейсе на Онни. О том, как он объяснял мне, почему не может и не хочет больше играть музыку. О том, что он на отлично прошёл звёздпилотский тест. О том, как он потом наседал на меня и о чём просил. Не забыл я упомянуть и о том, что я на это ответил ему, какое условие поставил, и как он на это отреагировал.
По мере моего рассказа Рив становился всё более и более задумчивым. Нет, не обеспокоенным, а вполне спокойно задумчивым, может быть даже со скрытой радостью. Когда же я закончил рассказывать, он пару минут просидел молча и только после этого высказался:
– А мальчик-то оказывается не совсем потерянный… Или найденный вновь, если уж быть точным. Но вот условие ты ему поставил практически невыполнимое… Ну что же, - Рив наконец-то улыбнулся, - посмотрим, как он будет из этого выпутываться.
– Ты считаешь, что это невыполнимо?
– А разве ты считаешь иначе?
– Думаю, что это трудно, но если они действительно любят друг друга, то должны и понимать.
– Вик, ты плохо знаешь женщин… Понять-то может и поймёт, но вот не примет ни в какую. А если он вздумает настаивать, то вперёд разлетится семья, чем она согласится с ним.
– Но, может быть, мы оба думаем о ней хуже, чем она есть на самом деле.
– Хотелось бы в такое верить, но не очень-то получается. В отличие от тебя, я знаком с супругой внука не один год… Она мягка, заботлива, отзывчива и добра, но только тогда, когда всё или почти всё идёт так, как она того хочет. Но стоит пойти не так, она тут же становится своей полной противоположностью. Только вот почти всё до этого момента шло именно так, как ей того хотелось. Неплохое начало карьеры: молодая, но уже известная певица - лауреат нескольких конкурсов, широкие перспективы, множество поклонников. Любящий, по настоящему любящий муж (вляпался Сол в своё время), тоже не какой-то там обыкновенный и заурядный человек: музыкант, уже известный в определённых кругах, с хорошими перспективами, к тому же наполовину инопланетянин и красавец. Муж, который готов её буквально на руках носить и исполнять все её прихоти, сделать всё, что бы она ни пожелала. Сын - умница и красавчик. Что ей ещё надо? Конечно, много ещё чего надо, но всё это придёт само, стоит лишь немного подождать, живя привычной и размеренной жизнью… А тут ей предложат всё это сломать ради того, чего она не хочет и не захочет. Что ей в этом случае останется делать? Противодействовать изо всех сил и возможностей.
– И всё равно не хочется верить, что дело обстоит именно так.
– Не хочешь - не верь, - вздохнул Рив, - но скоро и так всё станет ясно… Но Сол меня обрадовал, серьёзно обрадовал. Даже одним только своим порывом вырваться из этих тенёт. Если он совершит поступок, я, возможно, начну его уважать.
– Даже если этим поступком он разрушит свою семью?
– Даже если разрушит. Пойми меня правильно, если сможешь.
– Всё равно не понимаю.
– Может быть когда-нибудь, потом, поймёшь… Когда проживёшь столько лет, сколько довелось прожить мне.
– Попробую.
– А сейчас рассказывай о тех планах, которыми ты делился с Ясом.
– Он уже успел тебе об этом сообщить?
– Лично - нет. Но у меня есть свои источники информации, не вполне подробные, но абсолютно надёжные.
– Я и самому Ясу не всё подробно рассказал.
– Ну а мне расскажешь подробно.
– Куда я денусь - расскажу.
Мы проговорили больше часа. Рив сделал несколько важных замечаний, которые я с благодарностью принял. Но, в общем-то, высказанными планами Рив остался доволен и обещал со своей стороны всю возможную для него поддержку.
Прервал наш разговор Сол, который всё же, вопреки мнению Рива, пришёл. На вид Сол был осунувшимся и печальным. Ещё ничего не сказав, он протянул мне бумагу - сложенный пополам лист. А в ответ на мой безмолвный вопрос только кивнул в сторону бумаги. Я развернул исписанный очень ровным почерком лист:
