открывая незаконченную картину.
С недавних пор Гриша начал писать красками, уходя от черно-белого изображения.
Промежуточным этапом были миниатюры, выполненные в скупой манере графичного цветного изображения.
А теперь с холста на Свиридова смотрели бездонные серые глаза, думающие и спрашивающие, грустные и проникающие в самую душу.
– Да-а … А вот это уже нужно показать … С этим стоит пойти к эксперту НИИ реставрации.
– Зачем, папа?
– Он знает о таких произведениях такое, чего не знает никто. Ему можно показать даже это незавершенное … Поговори с Диной …
О чем говорили Гриша и Дина Худобина Свиридов не поинтересовался, а роскошная чуть полноватая женщина, жена Льва Вонифатьевича, сказала Свиридову при встрече.
– Генерал, сэр, у вас чудесный сын! Прекрасный человек, думающий и страдающий, любящий … Он будет великим художником, поверьте мне, сэр …
– А как ты, Дайяна?
– У нас с Левушкой все хорошо, генерал. Вашими молитвами …
От волнения Дина перешла на английский и продолжала рассказывать генералу Свиридову о том, что она увидела на картине его сына и что он ей рассказывал.
– Генерал, сэр, вашему сыну нужен очень умный духовник! Его душа просит … она стремится туда, к всевышнему …
В Софрино Свиридов съездил вместе с сыном, и они задержались там на целый день.
После этого Гриша несколько раз пропадал там, среди художников, которых иногда по привычке называли «богомазами» …
Тоня проснулась.
Свиридов ее предупредил еще днем, что скорее всего он задержится – эта обтекаемая формулировка означала, что ждать сегодня его домой не следует.
Это происходило часто и было привычным – и для Тони, и для детей и внуков.
И тут Тоня проснулась.
Автоматом, не поворачивая головы, взглянула на часы – 2.57.
Что ее разбудило?
Удивительно, но она почти точно знала: Толя вернулся домой и у него все в норме.
Норма бывает разная – мысленно одернула она себя, но муж уже дома, он здоров и спокоен, и скорее всего дверь в его кабинет откроется совсем скоро …
Тоня не могла понять причину своего предвидения и даже не пыталась понять источник этого предчувствия, но давно привыкла доверять своему ощущению.
Свиридов очень тихо и деликатно поцарапался в дверь и приоткрыл ее – Тоня многократно ругала его за это, но бесполезно: он продолжал предупреждать о своем появлении таким образом.
– Не разбудил? Не спишь? – целуя жену спросил Свиридов.
Он даже не завязал пояс халата, и садясь рядом с Тоней, снял его, и Тоня ощутила влажную свежесть его кожи.
– Устал? Помассировать?
– Нормально. Просто разговор был серьезный …
– У тебя бывают иные?
– Понимаешь, меня спросили о перспективности судебного разбирательства с учетом данных предварительно следствия. Дело очень серьезное.
– А следствие?
– Следствие … Я им разложил по полочкам: вот эти данные безусловные и будут признаны судом, вот эти данные небезусловны и могут быть отвергнуты опытным юристом, а вот эти данные безусловно важны, но получены с нарушениями процессуальных норм и при желании могут быть исключены из обвинительной массы …
– И что? Тебя услышали? Или слушать было некому?
– Уровень слушающих … Выше – некому … Я предложил к представленным следственным материалам добавить видео, которые достану я …
– Я поняла … Ты удовлетворен беседой?
– Главное – будет ли результат … А там такое … Но давай … – он обнял Тоню еще ласковее и поцеловал, – Но давай спать, ночь давно.
– Но для этого тебе следовало бы надеть пижаму …
Уля вставала раньше всех в доме – она так привыкла.
Десять минут занимал весь утренний туалет, и она уже сидела на кухне с чашечкой кофе – к кофе Улю приохотила мадам Женовьева, и причем к кофе хорошему, настоящему.
Уля давно привыкла выходить утром не в халате, а при полном параде.
Раньше это был тренировочный спортивный костюм – из-за удобства, потом треники превратились в изящные брючки производства мамы Тони, обычная белая безрукавка скрывалась под легкой курточкой (по погоде), а на ногах легкие сандалии.
Иногда за чашечкой кофе ее заставали другие члены семьи – кто вставал рано в это утро.
Чаще всего это была мама – Антонина Ивановна, которая уже превратилась из тети Тони в маму Тоню или просто маму.
Мог рано появиться и Гриша, спешащий в тот день в студию Грекова, и превратившийся из близкого друга в любимого мужа и отца ее детей.
Мог появиться и Свиридов – сам, превратившийся из дяди Толи в папу Толю или просто папу.
Уля вместе с кофемолкой включала телевизор – новости, и рекордер – можно было записать понравившуюся передачу. Уля записывала только передачи, в которых приводили кулинарные рецепты или рассказывали о разнообразных блюдах, ей неизвестных.
Уля любила и умела готовить – к этому она пристрастилась еще у Галиных, когда ее удочерили из лесной школы. Умение готовить и даже экспериментировать на кухне пригодилось и развилось позже в семье Свиридовых – и совсем не из-за того, что Антонина Ивановна не любила (или не очень любила) готовить, а из-за того, что стряпня Ули очень нравилась всем включая маленьких.
Сегодня Уля глянула программу телепередач, не обнаружила кулинарных новостей и взяла с полки толстую разбухшую от вклеек большую тетрадь – здесь можно было найти самые нужные кулинарные рецепты.
Правда Уля помнила множество оригинальных блюд и без тетради, но полистать записи было всегда полезно …
Свое детство Ульяна помнила плохо и вспоминать не любила.
Она помнила большую комнату с кроватями и девочками, и с печкой, выступающей из угла комнаты. Топилась печка из другой комнаты, где жили воспитательницы.
Но случился пожар, девочек срочно одевали и выбрасывали на снег через разбитое окно.
Зима, холодно, воспитанников сиротского дома разбирают по домам сердобольные жители села, девочки зарываются между толстыми стеганными одеялами на русской печке. Потом холодный автобус и новый сиротский приют, потом снова автобус и новый детский дом недалеко от Москвы.
Но визит Екатерины Викентьевны Львовской и Анатолия Ивановича Свиридова Уля запомнила хорошо – их усадили в удобном автобусе и по дороге дядя Толя успел поговорить со всеми детьми.
Потом удобные кровати в небольшой комнате, очень внимательные и добрые воспитательницы, добрые соседки.
Уля училась читать и писать.
Потом Галины – деда Вася и баба Галя, в соседней квартире семья Свиридовых и молодой мальчик Гриша, с которым она сразу подружилась, и он помогал ей в учебе, а дядя Толя Свиридов подсовывал книжки, которые он советовал прочитать.
Она бегала в школу, делала уроки, много разговаривала с бабой Галей, много времени проводила с Гришей – он познакомил ее с лошадьми, повел купать их на озеро, был к ней очень внимателен и очень ласков.
Она даже с бабой Галей о Грише разговаривала – а та ничего ей не советовала, а больше наставляла по хозяйству …
Подружки по городской и по лесной школе хорошо знали Гришу – он
