И Гордон все рассказал.
Тем не менее, в глазах брата Том заметил недоверие. И тогда что-то толкнуло его сказать:
– Я признаю, что чуть ли не силой заставил, чтобы меня взяли в Монголию. Но я не мог поступить иначе, я должен был участвовать в этой миссии.
– Мне весьма трудно поверить в то, что ты один смог уничтожить машину смерти, – заметил Кэл.
Сидней Сикс не преминул вмешаться.
– Доктор Линструм, вы иногда просто невыносимы! Ну, почему бы вам не похвалить своего брата…
– Все в порядке, Сикс, – прервал его Том. – Я не обижаюсь. В дальнейшем я постараюсь не нажимать так сильно.
Он говорил спокойно и уверенно, что было для него необычно.
– Нажимать? – повторил Кэл.
– Настаивать на чем-либо.
– Например?
– У меня не было уверенности в себе, Кэл. Не был я уверен и в том, бываешь ли ты когда-нибудь неправ. Я не допускаю этого и сейчас, но тогда что-то подсказывало мне… Я очень тревожился, что оставляю тебя в чужом госпитале. Но иначе нельзя было. Теперь, когда мы вернулись, – вот теперь я убежден, что на что-то способен. Я совершил такое, чем могу гордиться, – Том посмотрел в глаза брата. – И никто не может отнять этого у меня.
– Я подтверждаю, что он сумел совладать с собой и довести дело до конца, – сказал Уайт. – Мэри и я, надо признаться, не нашли в себе силы, чтобы доконать тот проклятый компьютер. А Том нашел.
– Потом я все обдумал, – снова заговорил Том. – Что-то придавало мне силы – вело меня. Возможно, ты, Кэл. Не веришь, да? Но ведь именно ты, а не кто другой, был инициатором спасения человеческого рода.
– Мы обсудим психологические тонкости в другой раз, – резко прервал его Кэл.
Огорчившись, что реакция брата и на этот раз негативна, Том вскоре осознал: не может же Кэл изменить манеру своего поведения в один миг. Более того, он, наверное, вообще никогда существенно не изменится. Что действительно изменилось, так это отношение к жизни самого Тома. Даже в чужом для них времени он чувствовал себя уверенным. Не было необходимости возражать, спорить, что-то доказывать. Все уже было доказано в Монголии.
Со временем, быть может, Кэл признает его равным себе. Архивная пленка, отрывки из которой показал Бомфилз, давала на это надежду.
– Чем скорее мы вернемся в свой собственный мир, тем лучше, – решительно сказал Кэл. – Доктора продолжают настаивать, чтобы я пробыл здесь еще несколько дней, но я чувствую себя совершенно здоровым…
Он попытался подняться с кровати и вдруг сильно побледнел. Слегка качаясь, он сел.
Неугомонный Сидней Сикс, мигая всеми своими огнями, засуетился над кроватью Кэла.
– Если бы я был достаточно смелым…
Как раз в этот момент появился эшелонный начальник Бомфилз, сопровождаемый одним из помощников с ромбовидным прибором-переводчиком в руках. Бомфилз сразу приступил к делу:
– То, о чем мы узнали от вас сегодня, и поразительно, и очень важно. Поэтому, прежде чем вы отправитесь в… как бы это лучше сказать… свое родное время, мы бы хотели получить от вас расшифровку основных моментов этой удивительной истории. Нам представляется ценной такая информация.
Как по команде, все повернули головы к Кэлу. Даже руки Сикса направились в его сторону. Том не чувствовал обиды. Он спокойно воспринимал тот факт, что именно Кэл и дальше будет продолжателем дела отца – до тех пор, пока Тому не удастся завоевать доверие брата. Тем не менее, позднее он решил поговорить с Бомфилзом наедине.
Кэл не замедлил с ответом:
– Хорошо, я готов. Только быстро. Я хочу как можно скорее пройти через Врата времени.
Бомфилз кивнул в знак согласия.
На следующий вечер полицейский фургон перевозил их из госпиталя к фруктовому саду. По дороге Том заговорил с Кэлом:
– По поводу изучения мной морской биологии…
– Обсудим этот вопрос в другой раз.
– В том-то и дело, что уже ничего не надо обсуждать.
– Что ты хочешь сказать?
– Морская биология отменяется. Как утверждает монография, посвященная ранним годам эпохи путешествий во времени…
– Когда ты успел прочитать ее?
– Вчера поздно вечером. Бомфилз предоставил мне такую возможность.
– А я все думал, куда ты пропал почти на пять часов.
– Это фантастика, Кэл! Там говорится, что мы работали в отделе вместе. Врата времени стали нашим общим делом.
– Не уверен, что ты действительно пригоден…
– История подтверждает это, – Том усмехнулся непоколебимому духу противоречия, живущему в брате.
– Бомфилз дал мне печатную копию с микрофильма, – сказал Том, похлопав по своему карману, – переведенную, как он выразился, на древний английский. На наш английский. Ты потом можешь почитать. Так вот монография содержит совершенно однозначные сведения о том, что мы были содиректорами отдела.
Кэл громко фыркнул.
– Интереснейший документ, – ввернул в разговор свой металлический голос Сидней Сикс, поблескивая зелеными полушариями на кончиках антенн. – Я внимательно читал его через плечо вашего брата. Просто горю желанием написать свою книгу.
– Свою что?
– Мой рассказ об этом рискованном путешествии! Первый печатный репортаж о деятельности отдела 239-Т! Моя работа не будет иметь ничего общего с обыкновенными краткими сенсационными сообщениями в прессе, уверяю вас. Я напишу книгу, которая будет пользоваться широким спросом!
– Как я понял, она уже идет нарасхват, – сказал ему Уайт. – Я тоже немного ознакомился с монографией. Сикс опубликовал свою книгу осенью 1988 года. Арчибальд хотел было закрыть отдел, но после выхода книги передумал.
– Говоря языком истории, – гм! – выбор сделан. Но вы не волнуйтесь, доктор Линструм. Я не буду писать о ваших личных недостатках.
Кэл вскипел, а Сикс как ни в чем не бывало продолжал:
– А теперь извините меня, пожалуйста. Мне нужно записать еще несколько впечатлений перед тем, как мы отправимся домой. Материал для последней главы, как вы догадываетесь.
Мигнув дважды зелеными огоньками, машина начала тихо что-то наговаривать самой себе.
Кэл смотрел сердито. Тому хотелось улыбнуться, но он сдержался.
Наступившую тишину нарушила Мэри:
– Я все же не уверена, что это правильное решение – уйти с вами.
Кэл тут же заворчал:
– По-моему, не может быть никаких сомнений. Здесь нет для тебя жизни.
– Но я чувствую себя какой-то другой, доктор Линструм. Совсем не такой, какой я была… – и девушка прикоснулась к своим длинным волосам.
– А как насчет гениальности? Ее больше нет? – Том улыбнулся и очень обрадовался, когда она ответила ему улыбкой. Он взял ее за руку и сказал: – Меня ничуть это не огорчает.
