Предлагаемая серия коротких очерков - не литературоведческое исследование. Мы всего лишь попытаемся проследить, как менялись представления о России, ее роли в истории цивилизации, наконец, о ее будущем в сочинениях фантастов и утопистов различных эпох.
Заранее оговоримся: нас интересуют только произведения, объединенные темой выбора пути России, и таким образом за пределами нашего обзора мы оставляем основной пласт утопий о будущем вообще и об абстрактных, не имеющих конкретной привязки к нашей теме, образах идеального государства. Конечно же, нам не удастся вовсе от них "избавиться".
ГЛАВА 1 "СЧАСТЛИВАЯ РОССИЯ…"
(17 - начало 20 вв.)
Социальные утопии, фантазии об идеальном государстве появились в народном сознании еще в Древней Руси. Сходу вспоминаются сказание о "Хождении Агапии в рай", "Путешествие Зосимы к рахманам" или, наконец, самая популярная и таинственная легенда о невидимом граде Китеже, то ли сокрытом под землей, то ли погруженном в воды вулканического озера Светлояр, что в Нижегородской губернии. Литературная же утопия в России родилась одновременно со становлением авторской прозы - на рубеже XVII - XVIII веков, хотя примеры утопических сочинений, принадлежащих перу конкретного автора, мы можем обнаружить и в более ранние времена - например, "Сказание о Магмет-салтане", созданное в 1547 году публицистом XVI века Иваном Пересветовым.
Утопические сочинения так или иначе отражают настроения общества. С момента закрепления в пространстве российской словесности, фантасты не раз возлагали на себя "мессианскую" роль проводников, эдаких сусаниных от литературы, указывающих России единственно верный (по их мнению) путь к вожделенному "золотому веку", к Царствию Божьему. А поскольку сочинители принадлежали к различным социальным группам, то естественно, что и их "рекомендации" не походили друг на друга. Часто они просто отражали воззрения своей среды. Очевидно и то, что направленность фантазий изменялась одновременно с социальными и политическими запросами времени.
Правда, большинство утопических сочинений, родившихся, например, в эпоху Просвещения, являли собой в общем-то абстрактные образы идеального государства, как правило не имевшие зримой связи с Россией - вымышленные миры, управляемые просвещенным, добродетельным государем. Исключение составляет разве что сочинение князя Михаила Щербатова "Путешествие в землю Офирскую г-на С… швецкаго дворянина" (1773-1774), довольно прозрачно в царстве Офирском намекавшем на Россию (даже названия городов легко прочитывались: Квамо - Москва, Переграб - Петербург и т.д.). Признавая заслуги Петра Великого (в романе - Перегоя) в деле просвещения России, князь - убежденный государственник, тем не менее, не скрывает своего недовольства петровскими реформами (в частности, перенесение столицы из Москвы в Петербург) и пытается исправить роковые ошибки. Единственно правильный путь для России, считает он, возврат к патриархальной самобытности, где царит "диктатура добродетели" (В.Гуминский). А для укрепления государственной власти Щербатов предлагает проект военных поселений. Если в двух словах, то идеал России по Щербатову - это "полицейское" государство, сильное, но справедливое.
Сны о чем-то большем
Жить бы нам в этом царстве ретивом,
где с забавой сливается труд,
где кузнечики всем коллективом
свое звонкое счастье куют
Вячеслав Куприянов
Политическая жизнь России в XIX веке началась с восстания декабристов. А "фантастическая" жизнь - с появления "декабристской" утопии "Сон" (1819), принадлежащей перу известного музыкального критика и декабриста А. Д. Улыбышева. Это во всех смыслах сочинение декларативное, наиболее отчетливо пропагандирующее взгляды декабристского окружения относительно "самого правильного" пути, по которому России следует двигаться к Абсолютному счастью.
Какое же будущее России виделось декабристам?
"Из всех видов суеверий мне кажется наиболее простительным то, которое берется толковать сны. В них, действительно, есть что-то мистическое, что заставляет нас признать в их фантастических видениях предостережение неба или прообразы нашего будущего", - так начинает свое повествование А. Д. Улыбышев. Как нетрудно заметить, утопические образы будущего русские авторы чаще всего "транслировали" через сновидения героев. Одна из причин укрепления сновиденческой традиции в отечественной утопической литературе заключается в том, что цензура (будь то царская или советская) более чем настороженно относилась к литературным "заглядам в Будущее", ведь нередко утопии соприкасались с болезненными социальными проблемами, а выдуманная Россия оказывалась антитезой России реальной. И вот автор будто заранее выстраивает свое алиби для обвинителей-цензоров: это всего лишь сон. Мало ли что может присниться! Современный исследователь утопической мысли В. П. Шестаков выделяет и другую причину распространения "утопических сновидений": "Русский писатель и мыслитель зачастую острее, чем его европейский собрат, ощущал разрыв между идеалом и действительностью. То, что европейскому философу и сочинителю… казалось возможным уже в процессе ближайшего созидания…, для русского утописта представало пронзительной мечтой, осуществимой лишь в очень далеком будущем".
Итак, оказавшись во сне в Петербурге неопределенного далека, автор моделирует свою "счастливую Россию", которая "согласуется с желаниями и мечтами" его "сотоварищей по "Зеленой лампе". Итак, в результате общественного переворота, "происшедшего" около 300 лет назад, Россия освободилась от гнета самодержавия и крепостничества, превратившись в страну просвещенную и демократическую, где все имеют право на образование и равны перед законом. Странствуя по будущему Петербургу альтер-эго писателя с восторгом демонстрирует читателю "происшедшие" перемены. В помещениях многочисленных казарм, "которыми был переполнен город", разместились общественные школы, библиотеки, академии. Михайловский замок превратился в "Дворец Государственной Думы", а в Аничковом дворце разместился "Русский Пантеон", где собраны статуи великих русских героев и общественных деятелей. Но строительству любого нового общества, как известно, сопутствуют неизменные ритуалы жертвоприношений. В данном случае Улыбышев решил пожертвовать Александро-Невской лаврой, которую россияне "прекрасного далека" попросту разрушили - как символ неприемлемого им религиозного фанатизма, воздвигнув на монастырских руинах триумфальную арку. Столетие спустя большевики реализовали-таки мечту писателя-декабриста, правда не в Петербурге, а в Москве, и вместо триумфальной арки соорудили бассейн. Это тот редкий случай, когда сказка и в самом деле стала былью.
