39
- Эй! - тихо окликнул я ее. Мутантка обернулась. Насколько я мог судить при таком освещении, ей было где-то между двадцатью и тридцатью, и на лице ее не было заметных дефектов. Если судить только по лицу, то в мою эпоху призового места на конкурсе красоты она бы не заняла, но замуж бы вышла без особых проблем. У меня неожиданно сработал стереотип (вообще говоря, неверный, особенно в эмансипированных обществах), что женщины менее жестоки, чем мужчины, и я попросил о большем, чем собирался.
- Послушай... У меня затекли руки. Ты не могла бы их развязать? Я ведь все равно не убегу.
Секунду она раздумывала, затем огляделась, проверяя, не наблюдают ли за нами другие караульные (всего их было пятеро). Я вдруг подумал, что нашим конвоирам приходится тяжелее, чем нам: ведь мы можем спать всю ночь, а они вынуждены посменно нести дежурство. Впрочем, как говорят в Грундорге, "ошейник раба весит больше, чем доспехи воина".
Именно моим ошейником и привязанной к нему веревкой она и занялась в первую очередь. Убедившись, что никакого подвоха нет и веревка по-прежнему крепка, она освободила мои запястья, и я принялся растирать их, восстанавливая кровообращение.
- Спасибо.
- Только это ненадолго, - предупредила она. - Когда моя смена кончится, придется снова связать тебя. И держи руки за спиной. (Разумеется, она говорила на языке Соединенных Республик не так гладко, но мы понимали друг друга, а потому я не стану передавать в своем повествовании ее акцент.)
Убедившись, что она не настроена враждебно, я решил продолжить разговор.
- Как тебя зовут? - спросил я. Возможно, со стороны пленника это было дерзостью, но я не заметил, чтобы мутанты придерживались этикета.
- Эрмара, - ответила она.
- А я Риллен. С севера. Мне прежде никогда не приходилось встречаться с му... с вашим народом, - я, пожалуй, слишком нарочито попытался снять с себя ответственность.
- Мы не считаем слово "мутант" оскорблением, - холодно проинформировала она.
- Что с нами теперь будет? - задал я главный вопрос.
- Вы полноценные, - ответила Эрмара, и в ее голосе послышалась странная интонация - не зависть, не неприязнь, а что-то еще. - Нам нужны ваши гены.
Услышав это слово, я едва не выложил, кто я и откуда на самом деле, но вовремя прикусил язык. Даже если мутанты и превосходили по технологиям людей королевств, они явно не были ни уцелевшим осколком, ни возродившимся очагом цивилизации. На это однозначно указывали их оружие и экипировка. Возможно, слово "гены" за столетия изменило значение, утратив первоначальный смысл? Во всяком случае, ни в Грундорге, ни в Корринвальде я его не слышал, а потому спросил, что это такое.
Эрмара пробормотала что-то вроде "варвар", но затем все же снизошла до объяснений - объяснений, которые, как я понял, были ей неприятны.
- То, чем мы отличаемся от вас, вызвано генетическими изменениями. Эти изменения не всегда плохие - бывают и полезные. Но вредных гораздо больше. Из-за этого, в частности, больше половины мутантов не могут иметь детей, а больше половины детей рождаются мертвыми или умирают вскоре после рождения. Нам необходим постоянный приток здоровых генов, иначе мы бы вымерли.
- Выходит... мы нужны вам для оплодотворения?!
- Наконец-то понял. И работы вам хватит, можешь не беспокоиться.
Так вот, значит, какого рода рабство нас ожидало! Что ж, какой-нибудь самец на моем месте, вероятно, был бы только доволен. Однако я уже упоминал, что не отношусь к сексуально озабоченным; к тому же моими партнершами должны были стать отнюдь не фотомодели. Кроме того, СИДА и другие болезни... Было отчего прийти в уныние.
- Значит, ради этого вы и устраиваете набеги на южные районы королевств?
- Не только. Мы еще препятствуем вашей экспансии на юг. Нам не нужен ваш север, но мы должны заботиться о самосохранении.
- Возможно, если бы вы прекратили набеги, вас бы оставили в покое.
- Ты не знаешь собственной истории. Вы начали первыми, и это вполне логично. Вы размножаетесь бесконтрольно, ваша численность растет, вам нужны новые территории и ресурсы. И вы нас ненавидите. К счастью, вы постоянно воюете друг с другом.
- Ты думаешь, мир невозможен?
- А ты думаешь иначе? - усмехнулась Эрмара. - Тогда почему ты оказался здесь?
В самом деле, возразить было нечего. Церкви и государству нужен внешний враг, дворянам нужны земли, мутантам нужны здоровые гены...
- Женщин вы тоже захватываете? - спросил я.
- Редко. Отдача от них мала - мужчина может за свою жизнь произвести на свет в сто раз больше детей, чем женщина, а мороки с вашими самками много. Забеременев от мутанта, они стараются всеми силами повредить плоду, а любые суровые наказания только способствуют им в этом.
- А что происходит с пленником, когда он больше не может исполнять свою генетическую функцию?
- Зависит от конкретного квана. Обычно используют для физической работы, пока не свалится. Вы ведь обращаетесь с захваченными мутантами еще хуже.
- Вы знаете об этом от пленных? - поинтересовался я.
- Не только. У нас есть разведчики на вашей территории. Из числа тех, у кого нет заметных отклонений.
Я лишний раз убедился, насколько жители королевств недооценивают своего противника.
- Эрмара, - сказал я, - у тебя, конечно, есть все основания мне не верить, но я хочу сказать, что не испытываю ненависти к твоему народу. В королевствах севера вас считают животными, но теперь я вижу, насколько это неверно.
- Слишком поздно, - усмехнулась она. - Да и что мог бы изменить один человек? - она посмотрела на небо, видимо, определяя время. - Моя смена кончается. Не пытайся говорить со мной днем.
Веревка вновь обвила мои запястья, но уже не так туго, как раньше.
40
До сих пор все мутанты были для меня, если можно так выразиться, на одно лицо - то есть, конечно, они весьма отличались друг от друга своей внешностью, но я из-за брезгливости старался не глядеть на них. Теперь же я решил рассмотреть Эрмару при дневном свете. Она шла слева от нашей колонны, довольно близко ко мне - возможно, и не случайно. Бросая на нее осторожные взгляды, я не заметил никаких уродств и в конце концов склонился к мысли, что она - латентная мутантка, из тех, чьи генетические отклонения не проявляются внешне. Почему-то эта мысль была мне приятна; мне не хотелось испытывать к Эрмаре отвращение. Я не лгал ей и действительно не чувствовал ненависти к мутантам, понимая, что их жестокость обусловлена борьбой за жизнь, но ненависть и отвращение разные чувства.
В середине дня мы подошли к большому селению. Подобно тому разрушенному, что я видел в лесу, оно было окружено земляным валом и деревянными стенами, однако заметно было, что сооружены эти укрепления давно и много лет не обновлялись. Выходит, у мутантов не было междоусобных войн - или, во всяком случае, они случались крайне редко. Солдаты же королевств, по всей видимости, со времен Элдерика не появлялись здесь иначе, чем в цепях.
