— Ты лучше поменьше думай, — посоветовал Бегемот. — Голова целей останется. Не твоего ума дело, ты пока что шестерка, не больше. Я вот предпочитаю про этих снеговиков не помнить, если только глазами не вижу. От одного воспоминания мороз по коже, бр-р. А что там у тебя со Шварцманом?
— Снеговиков? — переспросил Олег. — Ну-ну, остряк ты наш самоучка. Ты еще Треморову похожее имечко придумай да прилюдно выскажись, тогда и впрямь думать перестанешь, за неимением думалки-то. Я вот сейчас с такими людишками общаюсь, что не задумываясь на тебя бы стукнули куда надо. Точно знаю, что на меня по крайней мере двое из отдела анонимки пишут. Прохорцев показывал. Ты бы поаккуратнее с языком.
Олег помолчал.
— А со Шварцманом вообще комедия ужасов случилась. Вызывает он меня к себе, значит, неделю назад. Лично позвонил, не через Прохорцева, прикинь! Прошел я через все посты, заглядываю в приемную, а там пусто. Ни секретарши, ни охранников. Я немного обалдел, но поскольку Шварцман лично вызвал, то таки рискнул заглянуть еще и за хозяйскую дверь…
…обитая кожей дверь слегка скрипнула. Олегу уже растолковали, что с машинным маслом в Канцелярии все в порядке, и что если дверь скрипит, то так надо. Он представил себе террориста, попавшего как кур в ощип из-за скрипнувшей невовремя двери, и ему стало смешно. Усилием воли сделав серьезное лицо, он легонько постучал по косяку, просунул голову в кабинет и осторожно спросил:
— Здравствуйте. Можно?
Вздрогнув, Шварцман резко повернулся к двери.
— Кто?.. — Несколько секунд он напряженно вглядывался в Олега. — А, Кислицын, жертва терроризма. Ну, заходи, раз пришел.
Олег аккуратно прикрыл за собой дверь (та опять несмазанно скрипнула) и повернулся к Шварцману.
— Садись, — тот ткнул пальцем в кресло перед собой. — Как голова, болит?
— Да нет вроде, спасибо, — Олег осторожно пощупал шрам, оставшийся после удара. — Вашими стараниями вроде все залечили, три недели все-таки прошло…
Он выжидающе посмотрел на человека за столом. Тот молчал, и Олег вдруг увидел, что Шварцман сильно изменился с момента последней встречи. Раньше полные и тугие, как у хомяка, щеки сейчас висели складками, поперек лба пролегла глубокая морщина. Глаза запали и лихорадочно блестели, из них исчезла былая цепкость, присущая им раньше. Начальник Канцелярии Народного Председателя производил впечатление человека, который уже не первый день чего-то боялся. Олег попытался себе представить, что могло испугать второго (или третьего, как считать) человека в государстве, и не смог. Ему тоже стало жутковато, и он деликатно кашлянул.
— А? О чем я? — Шварцман вынырнул из своих мыслей. — Да, насчет головы. Неудачно получилось. Давненько Дуболом на меня не залупался, я даже и расслабился. Ну, исполнителей оперативный отдел уже вычислил, они свое получат. Да и самого Дуболома мы быстренько пожалеть заставим о такой акции…
Он замолчал. Олег тупо смотрел на него, чувствуя, как по спине медленно ползут мурашки.
— Мы тебя как национального героя на один пост намечали, — тяжело продолжил Шварцман. — В Минтрансе как раз должностишка одна освободилась, не очень высокая, но получше твоего вшивого отдела статистики. Нужен нам там свой человек, а тебя как великомученика мы бы пропихнули.
Начальник Канцелярии опять на секунду задумался.
— Так вот, пока забудь. Перспективы для тебя никто не отменял, проявил ты себя хорошо, но сейчас для тебя другое дело появилось, временное, — продолжил он, как бы не замечая вытянувшегося Олегова лица. — Или не временное, хрен уж его знает. Справишься – получишь и должность, и оклад, и все прочее. Не справишься… Сам понимаешь. Платить тебе станут по отдельной ведомости. Дела в своем отделе передашь кому-нибудь еще, пока человека не подберем. Усек?
— Да, Павел Семенович, — осторожно ответил Олег. — А что за поручение, если не секрет?
— Помолчи, — поморщился Шварцман. — Я еще не кончил.
Он неодобрительно посмотрел на Олега, как бы раздумывая, какое наказание тому положено за непочтительность. На краткое мгновение Олег увидел в нем прежнего начальника КНП. Видимо, решив на сей раз смилостивиться, Шварцман продолжил:
— Тебя приставляют к одному… — он поперхнулся, — человеку. Да, человеку. Кто он такой и что ему надо – узнаешь сам. Все его указания исполнишь в точности. Вот, возьми, — он вытащил из ящика стола карточку и кинул ее на стол, пришлепнув сверху ладонью. — Возникнут проблемы, хоть в аппарате, хоть с постовым на улице – показывай мандат. Приказ всем органам и структурам содействовать, и вообще. Вот сейчас спрашивай, только короче.
Шварцман устало откинулся на спинку кресла.
— Задание секретное? — как назло, сходу Олегу не пришло в голову ничего более умного. — Я имею в виду, о нем можно кому-то рассказывать? А то такие вещи, — он кивнул на документ на столе, — не часто дают. Я…
— Ну что ты дурацкие вопросы задаешь, если сам все понимаешь? — Шварцман недовольно поморщился. — Ясно, что секретно. У нас других дел не бывает, — он вздохнул. — Разочаровываешь ты меня, дорогой. Рот на замке. Никому, даже себе самому во сне, ничего не рассказывать. Я – исключение, разумеется. Да, кстати, — у него на лице возникло озабоченное выражение, — раз в неделю, в среду или в четверг, отчитываешься передо мной лично. Письменно. Описывай все в самых подробных подробностях, для пущей памяти возьмешь диктофон в отделе Лысого… Лысакова, я имею в виду. Отдел технического обеспечения. Еще вопросы?
— А все-таки о чем речь? — от тона собеседника у Олега опять побежали мурашки по коже. Так мог говорить человек, который наперед знал будущее – и не ждал от него ничего хорошего. — Что за задание такое, что все под меня прогибаться станут, а я только перед вами отчитываюсь?
Шварцман посмотрел на него долгим нехорошим взглядом и внезапно ухмыльнулся.
— Что за человек, говоришь? Хотел бы я сам знать. И человек ли он вообще… Встретишься, сам все узнаешь. Не волнуйся, мало тебе не покажется. Возьми, — он щелчком послал мандат по столу в направлении Олега, — и свободен.
Олег встал с кресла, взял со стола карточку, повертел ее в руках и засунул в карман пиджака. Потом, явно колеблясь, он повернулся к двери, затем обратно к Шварцману.
— Что еще не так? — устало спросил тот.
— А… где я найду… того человека? — Олег разрывался между врожденной добросовестностью и желанием пулей вылететь за дверь, выполняя волю высокого начальства.
— Не беспокойся, — лицо Шварцмана скривилось в непонятной гримасе. — Он сам тебя найдет, когда потребуется. Когда пойдешь через приемную, скажи той… как ее… забыл, в общем, секретарше, чтобы принесла сама знает что.
