– Я думал, что леворукость предопределяется повреждениями в мозгу.
– Никто не знает. Думаю, это загадка даже для Хироко.
– Не могу поверить, что она вмешивалась в хромосомы, чтобы получить развитие мозга.
– Не забывай, работать с эктогенами проще.
– Я слышал, у них низкая плотность костей.
– Верно. На Земле у них будут проблемы. Мы решаем вопрос пищевыми добавками.
– И снова гравитация. На самом деле, это проблема для нас всех.
– Мне об этом не рассказывай. Я сломал предплечье, взмахнув теннисной ракеткой.
– Леворукие гигантские люди-птицы, вот кого мы выращиваем. Странно все это, если кого-то вдруг интересует мое мнение. Смотришь, как они бегают по дюнам, и все ждешь, когда же они взлетят…
Той ночью, как и обычно, Ниргал не мог заснуть. Эктогены, трансгены… все это смущало его. Белое и зеленое в двойной спирали… Часами он метался, спрашивая себя, что значит эта пронзающая его тревога и что он должен чувствовать?
В конце концов, он заснул, измученный. И ему приснился сон. Все его сны до той ночи были о Зиготе, но теперь ему приснилось, что он летит над поверхностью Марса. Широкие красные каньоны разрезали землю, вулканы поднимались на немыслимую высоту его полета. Но позади тоже что-то было, что-то гораздо больше и быстрее, чем он, крылья этого существа громко хлопали, когда оно падало сверху вниз, и его огромные когти были нацелены на Ниргала. Он указал на эту крылатую тварь, и с кончиков его пальцев сорвались молнии, отбрасывая ее назад. Тварь снова поднялась вверх, чтобы атаковать, и пока Ниргал пытался проснуться, кончики его пальцев пульсировали, а сердце стучало как волновой генератор: тук-тук, тук-тук, тук-тук.
На следующий день, когда Джеки включила волновой генератор, он работал превосходно. Они играли на пляже, считая, что уже видели все большие буруны, когда вдруг один особенно большой поднялся над тонкой коркой льда и сбил Ниргала с ног, заставив его упасть на колени, а затем с невероятной силой потащил его от отмели. Ниргал боролся с обжигающе ледяной водой, хватая ртом воздух, но не мог вырваться, и его затягивало под воду, а потом снова выбрасывало на поверхность, когда набегала очередная волна.
Джеки схватила его за руку и волосы, потащила на отмель. Дао помог им обоим подняться на ноги.
– Вы в порядке? – кричал он.
Промокнув, они должны были бежать в деревню так быстро, как только могли, так что Ниргал и Джеки помчались по тропинке через дюны, едва встали на ноги, остальные дети сильно отстали. Ветер пробирал до костей. Они пробежали прямо к купальне, вломились в двери и трясущимися руками стянули застывшую одежду. Им помогали Надя и Сакс, и Мишель, и Риа, которые как раз мылись там.
Когда они торопливо забирались в неглубокую воду большой общественной ванны, Ниргал вспомнил свой сон.
– Погодите, – сказал он.
Остальные озадаченно замерли. Он закрыл глаза и задержал дыхание. Схватил Джеки за холодное предплечье. Он снова увидел себя во сне, как будто плывет в воздухе. Жар в кончиках пальцев. Белый мир в зеленом.
Он потянулся к той точке внутри себя, которая всегда сохраняла тепло, даже сейчас, когда ему было так холодно. Она будет там, пока он жив. Он нашел ее и с каждым вздохом начал проталкивать ее наружу прямо через плоть. Это было сложно, но он чувствовал, что у него получается, тепло двигалось к ребрам, словно огонь, спускалось по рукам, по ногам, в ступни и кисти. Джеки он держал левой рукой. Бросив взгляд на ее полностью обнаженное тело с белой, покрытой пупырышками кожей, он сконцентрировался на том, чтобы послать тепло ей. Он начал слегка дрожать, но не от холода.
– Ты горячий! – воскликнула Джеки.
– Почувствуй тепло, – произнес он, и на какое-то мгновение она прижалась к нему, очутившись в его объятиях. Но потом, бросив обеспокоенный взгляд, отшатнулась и шагнула в ванну. Ниргал стоял на краю, пока его дрожь не улеглась.
– Ух ты, – сказала Надя. – Это что-то вроде метаболического сжигания. Я слышала о таком, но никогда не видела.
– Ты знаешь, как это делаешь? – спросил Сакс. Он, Надя, Мишель и Риа уставились на Ниргала с любопытством, которое ему не понравилось.
Ниргал покачал головой. Он сел на бетонный край ванны, почувствовав внезапную опустошенность. Опустил ступни в воду, которая обожгла, как жидкое пламя. Рыба в воде, рвущаяся на свободу, на воздух, огонь внутри, белое в зеленом, алхимия, парение с орлами… молнии из кончиков пальцев!
Люди смотрели на него. Даже люди Зиготы бросали косые взгляды, когда он смеялся или говорил что-то необычное, думая, что мальчик не замечает, но притворяться перед случайными гостями было сложнее. Они более прямолинейны.
– О, ты и есть Ниргал? – спросила невысокая женщина с красными волосами. – Я слышала о твоих успехах. – Ниргал покраснел и покачал головой, пока женщина спокойно рассматривала его. Придя к какому-то заключению, она улыбнулась и пожала ему руку. – Рада с тобой познакомиться.
Однажды, когда им было по пять лет, Джеки принесла с собой в школу старый планшет. В тот день учителем была Майя. Игнорируя ее взгляд, Джеки показала его остальным.
– Это искин моего деда. Тут много того, о чем он говорил. Касэй дал его мне…
Касэй уезжал из Зиготы, чтобы переселиться в другое убежище, но не туда, где жила Эстер.
Джеки включила планшет.
– Полин, проиграй что-нибудь из того, что говорил мой дед.
«Вот к чему мы пришли», – произнес мужской голос.
– Нет, что-нибудь другое. Проиграй что-нибудь из того, что он говорил о спрятанной колонии.
«Спрятанная колония должна по-прежнему сохранять контакты с поселениями на поверхности, – сказал мужской голос. – Слишком много всего они не могут производить сами. Для начала, ядерные топливные стержни. Их распределение тщательно контролируется, так что по записям можно выяснить, куда они пропадают…»
Голос замолчал. Майя велела Джеки спрятать планшет, и начался новый урок истории – девятнадцатый век, изложенный по-русски коротко и так резко, что голос ее дрожал. А потом еще была алгебра. Майя настаивала на том, чтобы они тщательно изучали математику.
– Вы получаете ужасное образование, – говаривала она, печально качая головой. – Но если вы будете учить математику, все остальное сможете наверстать. – И она смотрела на них, требуя очередного ответа.
Посматривая на нее, Ниргал вспоминал времена, когда Майя была Злой Ведьмой: такой жестокой порой и такой веселой. Глядя на прочих людей Зиготы, он мог представить себе, каково это – быть ими. Он видел это в их лицах точно так же, как видел один цвет внутри другого. Это был своего рода дар, что-то вроде его умения точно определять температуру. Но Майю он не понимал.
Зимой они предпринимали вылазки на поверхность, к близлежащему кратеру, где Надя строила убежище, и к усыпанным темным льдом дюнам позади него. Но когда туманное покрывало поднималось, им приходилось оставаться под куполом или хотя бы в стеклянной галерее. Их не должно было быть видно сверху. Никто не был уверен, наблюдает ли еще полиция из космоса или нет, но лучше было проявлять осторожность. Так говорили иссеи. Питер часто отсутствовал, путешествия убедили его в том, что охота за спрятанными колониями закончилась. И в том, что охота эта в любом случае была безнадежна.
– Есть поселения сопротивления, которые вообще не прячутся. Сейчас тут столько шума: теплового, визуального и даже радиошума, – говорил он. – Они не в силах проверить все поступающие сигналы.
Но Сакс всегда отвечал:
– Алгоритмические поисковые программы очень эффективны.
Майя тоже настаивала на том, чтобы продолжать прятаться, глушить электронику и направлять избыточное тепло глубоко внутрь полярной шапки. В этом Хироко соглашалась с Майей, и все подчинялись.
– К нам это не относится, – отвечала Майя Питеру и смотрела при этом затравленно.
Однажды утром в школе Сакс сказал им, что в паре тысяч километров к северо-западу отсюда находится мохол[8]. Облако, которое они иногда наблюдали в той стороне, вырывалось оттуда – огромное, иногда неподвижное, иногда расползающееся тонкими прядями к востоку. В следующий раз, когда к ним наведался Койот, они спросили его за ужином, бывал ли он там, и он ответил, что бывал и что огромная шахта мохола проникает практически до центра Марса, а на дне ее нет ничего кроме булькающей, расплавленной, огненной лавы.
– Это неправда, – пренебрежительно возразила Майя. – Шахта идет вниз всего на десять или пятнадцать километров. Внизу там твердая скала.
– Но горячая, – сказала Хироко, – и я слышала, что теперь уже двадцать километров.
– Так они делают за нас нашу работу, – пожаловалась Майя Хироко. – Тебе не кажется, что мы паразиты поселений на поверхности? Твоя зеленая сила немногого стоит без их инжиниринга.
– Это свидетельство симбиоза, – спокойно ответила Хироко. Она смотрела на Майю, пока та не поднялась и не ушла. Хироко единственная в Зиготе могла переглядеть Майю.
