Ольга развязывала второй мешок. Николай пошел в угол и принес два странных сооружения: ряды маленьких 'карманчиков, один над другим нашитых на грубую холстину.
– Николай, – сказала Ольга, вставая. – Все хорошо, только бы тебя не узнали! Ты рискуешь, тебя ведь арестовали здесь же, в городе. Если тебя узнают…
Николай усмехнулся.
– В том-то и штука, что не узнает ни один чёрт! Уж если не узнал старый партийный товарищ… А потом, знаешь, Оля… говорят, лучше всего прятаться там, где тебя никак не ожидают встретить!
Он сел на пол и стал раскладывать свинцовые буквы по холщовым отделениям. Ольга взяла другую такую же холстину и стала разбирать шрифт…
А в это время в пустом магазине Вачнадзе продолжал одиноко сидеть у мешков. Вдруг он поднял голову. Кто-то стоял в пролете наружной двери.
Он вскочил. Сутулый городовой, придерживая шашку, со съехавшей на бок фуражкой уныло покачивался на пороге. Начальственным взглядом он окинул помещение.
– Ну, как устроились? – спросил городовой. Он звякнул шашкой и шагнул внутрь.
Вачнадзе преобразился. Он заблестел глазами. Счастливая улыбка растянула его рот до ушей. Он бросился к табурету и поставил его у прилавка.
– Устроился нычего. – Он почесал нос. – Садытэсь, господин начальник, гостам будэтэ. Торгуем нэмножко. Нычего!
– Торгуешь? Ладно! – Городовой запустил пятерню в мешок с урюком и сунул полную горсть в карман. – Попробую дома, не гнилой ли товар! Покупателя не надуваешь? Ты, брат, смотри! Что же один сидишь? Жена и приказчик где?
– Прыказчик дома, товар разбирает. Жена гуляет. Скоро придет!
– Гуляет? – захохотал городовой. Он запустил пятерню в орехи и тоже отправил их в карман. – Смотри, чтобы не загулялась. Приказчик у тебя молодой, красивый. Смотри!
– А-ввва-ввва! – Вачнадзе долго смеялся начальственной шутке. – Нэ измэнит! Измэнит – убью. Секим башка, как на Кавказе. Заходите еще, гаспадын начальник! Сидэть будэм, вино пыть будэм!
– Будет время – зайду, – сказал, выходя, посетитель. – Соседи мы. Здесь мой пост, рядом. Ну, и зашел проведать тебя. Прощай!
Вачнадзе усердно обеими руками тряс красную и толстую лапу городового. Но когда тот вышел, и грохот его сапогов утих за дверью, он яростно плюнул и долго вытирал пальцы о борт своего пиджака.
Глава III
Ищейки по следу
На другой день в обеденное время Николай Павлов вышел из лавки и отправился в город по делам.
Он был одет как приказчик-франт – в начищенных сапогах гармошкой, в синей новой поддевке и в суконном примятом слегка картузе. Его пышные усы топорщились особенно парадно. Он свернул направо и неторопливо зашагал вдоль одноцветных домов.
Был ясный сентябрьский день. Только что кончился дождь. Тротуар блестел под солнцем, извозчики цокали по грязи, озабоченные люди спешили, думая каждый о своем.
Николай дошел до перекрестка. Людная улица начиналась здесь. Прозрачные стекла витрин, пестрые вывески, потоки прохожих тянулись с обеих сторон. Серели тяжелые дома, проволоки трамвайного пути рассекали холодное небо. Николай оглянулся. Никто не смотрел на него. Он ускорил шаг, догнал уходящий трамвай и, схватившись за ручку, легко вскочил на подножку.
Первый пункт его путешествия – транспортная контора «Федин и Сын» – находилась на другой окраине города. Контора была возле базарной площади, в переулке, занятом трактирами и постоялыми дворами…
Как раз против конторы под длинной синей вывеской «Трактир П. С. Титова» оживленно хлопала дверь, впуская и выпуская посетителей. Внутри было людно и чадно, играла гармошка, половые метались от стола к столу. Наверху, в отдельной комнатке трактира, за столиком у окна сидел человек в шляпе и в расстегнутом пальто.
Перед сидящим был круглый граненый графинчик и закуска на грязном подносе. Его трепаный зонтик лежал на краю стола. По его квадратной черной бороде й острым глазам мы без труда узнаем в нем филера Архимедова…
Уже второй день, с самого дня своей разведки, на вокзале дежурил Архимедов против транспортной конторы. Сюда назначил его в помощь Филькину Сигизмунд Павлович Потоцкий. «Раскроете, ребята, махинацию – награда за нами!» – еще раз повторил начальник. И в то время, как Ферапонт Иванович рыскал по городу, Архимедов засел здесь, высматривая подозрительных посетителей конторы…
Архимедов протяжно вздохнул и снова налил себе водки.
Ему было скучно. Он уже взял вилку и нацелился на самый большой кусок колбасы на подносе, как вдруг случайный взгляд в окно заставил его подскочить. Он уронил колбасу и приник к засиженному мухами стеклу.
На противоположной стороне, около двери в контору остановился прохожий в синей поддевке. Он оглянулся как бы невзначай, и тут Архимедов увидал его усатое лицо. Прохожий исчез в дверях конторы.
Сердце Архимедова облилось жаром. Он сунул руку в карман и извлек фотографию Николая. Конечно же это был он! Но вдруг другая мысль омрачила его радость.
У него была инструкция! Инструкция, заметив Николая, вызвать Филькина и передать дело ему. Телефон под рукой. А если Филькина нет в охранке? Тогда со спокойной совестью за дело возьмется он сам. В глубине души Архимедов считал себя сыщиком, по крайней мере, не худшим, чем Филькин!
– Шестерка! – повелительно крикнул сыщик.
Половой в грязном фартуке, с лиловым носом и одним глазом, смотрящим в потолок, вырос как из-под земли. Он услужливо сгибал спину. Он знал мощную руку охранного отделения.
– Слушай, шестерка! – сказал Архимедов. – Станешь вот здесь у окна. Дверь напротив – там, где вывеска, видишь? Следи за ней. Только кто выйдет, меня зови! Здесь я у телефона буду. Ну! Понял?
И с тайной надеждой на отсутствие Филькина Архимедов бросился к телефону звонить п охранку…
Между тем Николай, войдя и контору, быстро подошел к прилавку. За прилавком стоял молодой человек. При входе посетителя он спрятал за спину какую-то книжку. Узнав Николая, улыбнулся и протянул широкую ладонь.
– Ну, что? – спросил Николай.
– Все хорошо! – Молодой человек вынул из-за спины книжку и переложил ее в карман. Это была революционная брошюра заграничного издания. – А здорово, Николай, товарищ Ленин пишет! Значит, раскол навсегда: большевики и меньшевики? Что ж, я доволен!
Без меньшевиков этих работать лучше будем. А дело наше готово. Пойдем!
Он запер входную дверь и вместе с Николаем прошел в боковую комнату.
Здесь был склад товаров, перевозимых транспортной конторой. Гора мешков и ящиков доходила почти до потолка. Федин шевельнул один мешок.
– Вот рис по вашему заказу. – Он взглянул на Николая. – Десять мешков. Сегодня достали. Заказ хороший, угодно проверить?
Перочинным ножичком он вспорол один мешок. Белые пыльные зернышки риса струйкой потекли оттуда. Федин запустил руку внутрь и извлек объемистую пачку.
Это была непочатая стопа тонкой писчей бумаги. Николай пощупал ее д одобрительно кивнул головой.
– По две в каждом? – спросил он.
– Две в каждом! – подтвердил Федин. – Сам запаковывал. Ночью отец спит, а я работаю. Вот если бы знал старик! Живьем бы меня съел! А теперь, Николай, расскажи, что нового слышно? Стачек, говорят, тьма, текстильщики так и бунтуют…
Через четверть часа Николай вышел на улицу из дверей транспортной конторы. В тот же момент Ферапонт Иванович Филькин отделился от дверей трактира Титова и двинулся вслед за Николаем.
Николай был травленый волк, привычный ко всяким слежкам. Идя по улице, он имел правило путать следы, не заходить никуда, не убедившись, что не имеет филера за спиной. Он знал, что каждую минуту, на каждом шагу к нему может пристать какой-нибудь шпик.
Вот и теперь, выйдя из конторы, он зорко оглянулся по сторонам. Все было как будто в порядке. Тротуар, покрытый грязью, был пуст, по мостовой грохотали подводы, на другой стороне вышел из трактира и зашагал вправо сгорбленный высокий старик.
Он шел в ту же сторону, куда двинулся Павлов. Но Николай едва обратил на него внимание.
