Лифт дрогнул и остановился. Николай толкнул дверцы. Извозчик Филькина терпеливо ждал седока. Других извозчиков не было на улице.
– Слушай, товарищ!.. – крикнул Николай, подбегая. – Ты ждешь этого охранника, да… Так вот… Если увезешь меня от него – дам пятерку. Если не согласен, убью, как собаку!
Он вскочил в дрожки и вынул из кармана револьвер…
Когда выбежал Филькин, он увидел пустую улицу и своего извозчика, уже подъезжающего к углу. Николай спокойно сидел в экипаже. Ферапонт Иванович задохся и, подняв кулаки, бессильно погрозил вслед уехавшему врагу.
Глава IV
Душа колодца
Вечером этого дня обитатели восточной лавки пережили много тревожных и мрачных минут.
Николай не возвратился. Он должен был прийти домой к пяти часам, но давно пробило пять, приблизился вечер, наступила ночь, а Николай все еще не возвращался.
Несколько раз Ольга, белокурая жена Вачнадзе, выходила на тротуар, глядя вдоль темнеющей улицы с рядом незажженных фонарей. Но она смотрела напрасно: только шли одинокие прохожие, да скучающий городовой прохаживался взад и вперед, каждый раз поглядывая на нее.
– Сандро, – с тоской повторяла Ольга, возвращаясь в магазин. – Сандро, с Николаем несчастье! Я чувствую: он арестован. Его выследили. Я уверена, Сандро!
Вачнадзе был тоже встревожен. Он сидел молчаливо около пузатых мешков и поглядывал то в окно, то на свою мнимую жену. Наконец, он встал я тихо подошел к женщине, стоящей у окна.
– Бэспокоишься? – сказал он тихо и ласково. – Нэ бэспокойся, товарыщ, брось! Ныколай нэ такой, он нэ дастся! Ждать будэм, дождемся! Смотры, скоро придет Николай!
Но он тоже хмурился и вздрагивал, когда на улице раздавались шаги и за стеклом мелькал какой-нибудь прохожий.
Вечером прибыл рис на подводе транспортной конторы. Подводу сопровождал Федин. Он тоже встревожился, узнав, что нет Николая. Но в одном он был уверен: он знал, что за конторой не установлено слежки.
Говоря это, он стоял у прилавка спиной к окну. Ольга крепко схватила его за локоть.
– За вами не следят? – странным голосом сказала она. – Вы уверены в этом? Смотрите!
Она показала в окно. Там серела пустая подвода. Рис уже успели снести в подвал. На другой стороне прохаживался у подъезда чернобородый господин в котелке с потрепанным зонтиком подмышкой.
– Товарищ Ольга, это слишком! – рассмеялся Федин. – Вот этот напротив? Это просто случайный прохожий! Я уверен, никто не следил за мной. Он сейчас уйдет, вот смотрите!
И действительно, человек в котелке взмахнул зонтиком и, как ни в чем не бывало, стал уходить влево. Вачнадзе вышел запирать магазин…
На следующее утро он снова стоял на согретой солнцем улице и раскрывал дощатые желтые ставни цитрины. Он замер. Чья-то грузная руна легла ему на плечо.
Длинноусый городовой, его новый приятель, стоял сзади и мрачно смотрел на него. Вачнадзе подскочил и расплылся в приветливой улыбке.
– Гаспадын начальник! – крикнул Вачнадзе. – Здравствуйте, с добрым вас утром! Пошлы в магазин – кавказское вино пить!
– Подожди ты с вином! – хмуро сказал городовой. – Ты вот что скажи: приказчик-то твой где?
– Приказчик? – сердце Вачнадзе упало. – Приказчик дома, товар разбырает приказчик…
– Товар разбирает? – насмешливо повторил городовой. Он вдруг выкатил глаза и повысил голос. – Ты зачем врешь? Кому ты врешь? Говори!
– Пачему вру? – Вачнадзе съежился и отступил. «Кончено, раскрыли!» – мучительно стукнуло внутри.
– Дурак ты толстоносый, – городовой склонился вперед, переходя в доверчивый шёпот. – Чёрт тебя знает, почему ты врешь! Или уж совсем ты божий человек? Да ты знаешь ли, что приказчик твой с женой твоей крутит!
– С женой? – выкрикнул Вачнадзе, замирая.
– Ну да, дурак, а я про что же! – продолжал шептать городовой. – Мне-то что, я только так, тебя жалея! У меня, может, у самого две жены сбежало. У Николая твоего морда гладкая, волос рыжий… Бабы таких-то и любят. Ставят они тебе роги, ты мне поверь!
Он приблизил свои усы вплотную к уху Вачнадзе и продолжал:
– Расскажу я тебе, брат, что я вчера у тебя разнюхал. Зашел я утром к тебе в магазин. Тебя нет, дверь в заднюю комнату открыта. Заглянул я туда, и что же я увидел?
Он с наслаждением замолчал. Вачнадзе ждал, холодея. Городовой продолжал:
– Вижу я, брат, сидит она на стуле спиной к двери и детенка кормит. А тот, Николай, подошел к ней сзади, облапил и говорит: «Милая моя, как ты устала!» Это, значит, тебя обманывать устала! А она ему так деликатно: «Я – говорит, – Николай, ничего, только за ребенка нашего боюсь!» За нашего ребенка! Чуешь?
Ага!
Он смотрел торжествующе. Вачнадзе был растерян.
– А еще что? – еле пролепетал он.
– А тебе мало? – городовой захохотал. – Ну, брат, ты субъект! Ему баба изменяет, ребятёнок, оказывается, не его, а ему все мало! Ты вот что: этого терпеть не моги! Здесь семья рушится, можно сказать, устои. Поговори, ты с ними по-свойски!
– Зарэжу! – взвизгнул вдруг Вачнадзе. Он сообразил, наконец, что должен проявить свои чувства. – Нож бэру, рэзать буду! Спасибо вам, господин начальник, вот, примите за труд! – Он сунул деньги в руку городового. – Измэнников рэзать пойду! – он бросился в дом.
– Ну, резать ты не смей! – крикнул вслед городовой. – А поучить должен, поучить никогда не мешает! И рыжеусого, рыжеусого-то гони! Я их знаю, у меня у самого две жены сбежало!..
Николай был действительно дома. Он вернулся еще ночью. Поджидавшая его Ольга открыла ему дверь.
– Николай, что случилось? – сразу спросила Ольга. – Почему ты не вернулся днем?
– Я провалился! – Николай имел измученный вид. – Рушится все. Подполье под ударом. Я узнал, Андрея арестовали, когда он получал ящики с землей. Я едва ушел от погони. Часть ночи провел на улице, боялся выдать вас!
Вачнадзе сидел одетый и хмуро выслушал сообщение. Василий показался в дверях. Ребенок посапывал в люльке. Николай грузно сел к столу.
– Главное, неизвестно, что они знают! Андрей такой: изрежь его – не скажет ни слова! Ко мне могли прицепиться случайно. Хотя слежка началась от транспортной конторы. Да, кстати, рис привезли?
– Рис привэзли! – Вачнадзе кивнул головой. – Снэсли в подвал, уже распечатал бумагу, взял пачку – для запысэй в магазын… – он стал снимать пиджак.
– Эх, несчастье! – крикнул Николай. – Только начали, только наладили все! Неужели кончать? С другой стороны, могут нагрянуть каждый момент. Я бы остался, но ребенок, Василий, ты, Сандро, ты, Ольга! Потом, типография стоила денег. Как можно этим рисковать?..
Ольга подошла и взяла его за плечо.
– Николай, при чем здесь мы? – Она взглянула на ребенка. – Важно дело, мы уже потом. Типография налажена, мы не должны уходить до конца!
Николай раздумывал, опершись на стол.
– Что же, попробуем продолжать!.. – медленно сказал он. – Я, конечно, исчезну. Вачнадзе уволит меня, сношение с Фединым придется прекратить. Только вот, как объяснить мой уход? Ну, да ладно, утром обдумаем все это!
И вот утром, после разговора с полицейским, когда Николай еще спал, Вачнадзе влетел в комнату м стад расталкивать его. Николай вскочил, как на пружинах.
– Ныколай! – прошептал Вачнадзе. – Прыдумал блыстящий план. Тебя выгнать нужно, сейчас же, при всех!
Слушай, Николай! – И возбужденно, с блестящими глазами, он стал объяснять ему дело…
Через пять минут хмурый постовой, думающий о своих двух сбежавших женах, был привлечен странной возней, шедшей из недр магазина. Там что-то с грохотом упало, кто-то, рыча, топал ногами, звенел женский испуганный голос.
Дверь магазина открылась, и оттуда бомбой вылетел растрепанный Павлов.
Приказчик выскочил, держась рукой за голову и что-то крича. Он поскользнулся и упал на тротуаре. Дверь распахнулась снова: свирепый Вачнадзе, со сломанным стулом в руке, стоял на пороге. Он швырнул стулом в Николая. Стул пролетел мимо.
