Ты думал о них, как о животных.
– Вовсе нет!
– Но это так, Ганди. Ты никогда не допускал каких-либо мыслей о том, что они обладают разумом.
– Это неправда! – возразил Гандерсен. Он встал, взял из шкафчика новую бутылку рома и вернулся за столик.
– Я бы тебе принес, – запротестовал Ван Бенекер. – Надо было сказать.
– Все в порядке, – Гандерсен налил себе рома и быстро выпил. – Ты говоришь глупости, Ван. Я делал для этих созданий все возможное, чтобы поднять их на более высокий уровень цивилизации, усовершенствовать их культуру. Я ввел новые распоряжения об ограничении их работы. Я требовал от своих людей, чтобы они уважали их права и соблюдали местные обычаи. Я…
– Ты относился к ним, как к очень умным животным. Не как к другим людям. Может быть, Ганди, ты сам этого не осознавал, но я это замечал и, видит Бог, они тоже. А весь твой интерес к тому, чтобы поднять их уровень, все это чушь! У них есть собственная культура, Ганди. Им не нужна твоя!
– В мои обязанности входило руководить ими, – жестко сказал Гандерсен. – Хотя на самом деле трудно было ожидать, что стадо животных, не владеющих письменным языком, не… – он оборвал фразу на полуслове.
– Животных, – повторил Ван Бенекер.
– Я устал. Может быть, слишком много выпил. Просто случайно вырвалось.
– Животных.
– Оставь, Ван. Я старался, как только мог, и мне очень жаль, если что-то вышло не так. Я пытался поступать так, как считал справедливым. Гандерсен подвинул ему пустой стакан. – Налей мне еще, ладно?
Ван Бенекер принес ему выпить, а себе сделал очередную инъекцию. Гандерсен был рад наступившей паузе, и, видимо, Ван Бенекер тоже, поскольку оба некоторое время молчали, избегая взгляда друг друга.
В бар вошел сулидор и начал собирать пустые бутылки и стаканы, наклонившись, чтобы не задеть потолок, построенный по земным меркам. Разговоры туристов утихли, когда страшновато выглядевшее существо двигалось по залу. Гандерсен взглянул на пляж. Нилдоры уже ушли. Одна из лун заходила на востоке, оставляя огненный свет на волнующейся воде. Он с сожалением отметил, что забыл, как называются луны. Впрочем, это не имело значения: старые названия, данные землянами, уже принадлежали истории. Он повернулся к Ван Бенекеру.
– Как получилось, что ты решил остаться тут после того, как мы отказались от прав на планету? – спросил он.
– Я чувствовал себя здесь как дома. Я прожил здесь двадцать пять лет. Зачем мне куда-то перебираться?
– У тебя нет никакой родни?
– Нет. А тут мне удобно: я получаю пенсию от Компании и чаевые от туристов, кроме того, жалованье в отеле. Хватает на все мои потребности, а прежде всего на алкоголь. Зачем мне уезжать?
– Кому принадлежит отель?
– Конфедерации западных нилдоров. Его передала им Компания.
– И нилдоры платят тебе жалованье? Я думал, что они не знают, что такое деньги.
– Собственно, это так и есть. Но они как-то договорились с Компанией.
– Но ты ведь говорил, что Компания до сих пор содержит этот отель?
– Если вообще можно сказать, что кто-то его содержит, то это именно Компания, – подтвердил Ван Бенекер. – Впрочем, это не слишком нарушает договор о передаче собственности. Здесь работает только один сотрудник я. Я получаю жалованье из тех денег, которые туристы платят за проживание. Остальное я расходую на импортные товары. Разве ты не видишь, Ганди, что это чистое издевательство? Они придумали это, чтобы я мог снабжать себя выпивкой. И все. Этот отель не приносит никаких доходов. Компания изгнана с этой планеты. Полностью.
– Ну хорошо, хорошо. Я тебе верю.
– А ты чего ищешь в Стране Туманов? – спросил Ван Бенекер.
– Ты действительно хочешь знать?
– За разговором быстрее идет время.
– Я хочу посмотреть церемонию повторного рождения. Когда я здесь был, никогда этого не видел.
Голубые выпуклые глаза Ван Бенекера, казалось, выпучились еще больше.
– Почему ты не можешь говорить серьезно, Ганди?
– Я говорю серьезно.
– Это опасная забава, с этими повторными рождениями.
– Я готов рискнуть.
– Сначала тебе надо поговорить с некоторыми из наших людей. Вряд ли нам стоит вмешиваться в эти дела.
– А ты видел? – вздохнув, спросил Гандерсен.
– Нет. Никогда. Меня это даже не интересовало. Чем бы, черт возьми, ни занимались сулидоры в горах, пусть занимаются этим без меня. Однако я скажу тебе, с кем можно об этом поговорить – с Синой.
– Она видела повторное рождение?
– Ее муж видел.
У Гандерсена поплыло перед глазами.
– Кто ее муж?
– Джефф Курц. Ты не знал?
– Черт побери, – пробормотал Гандерсен.
– Удивляешься, что она в нем нашла, а?
– Удивляюсь, как она смогла заставить себя жить с таким человеком. Ты говорил о моем отношении к туземцам, а он считал их своей собственностью и…
– Поговори с Синой, она живет у Водопадов Шангри-Ла. Об этом повторном рождении, – Ван Бенекер засмеялся. – Считаешь меня чокнутым, верно? Знаешь, что я пьян, и забавляешься.
– Нет. Вовсе нет, – Гандерсен встал. Ему было не по себе. – Мне надо немного выспаться.
Ван Бенекер проводил его до дверей. Когда Гандерсен уже выходил, тот подошел к нему вплотную.
– Знаешь, Ганди, – прошептал он, – то, чем нилдоры занимались на пляже, не было предназначено для туристов. Они делали это для тебя. Такое у них чувство юмора. Спокойной ночи, Ганди.
Гандерсен проснулся рано, с неожиданно легкой головой. Зеленоватое солнце только что взошло. Он спустился на пляж, чтобы искупаться. Мягкий южный ветер гнал волнистые облака. Ветви деревьев халлигалли сгибались под тяжестью плодов. Воздух, как всегда, был влажным. За горами, тянувшимися дугой на расстоянии дня пути от побережья, раздался гром. Весь пляж был усеян кучами помета нилдоров. Гандерсен осторожно прошел зигзагами по хрустящему песку и бросился в волны. Он нырнул под пенящийся гребень и сильными, быстрыми движениями поплыл в сторону отмели. Был отлив. Он пересек песчаную отмель и поплыл дальше, пока не устал. Вернувшись на берег, он увидел туристов, Кристофера и Мирафлореса, которые тоже пришли купаться. Они несмело улыбнулись ему.
– Это укрепляет силы, – сказал он. – Нет ничего лучше соленой воды.
– Но почему они не могут держать пляж в чистоте? – бросил Мирафлорес.
Угрюмый сулидор подавал завтрак. Местные плоды, рыба. У Гандерсена был прекрасный аппетит. Он съел три золотисто-зеленых горьковатых плода, потом со знанием дела отделил кости ежа-краба от розового сладкого мяса, которое отправлял в рот вилкой с такой скоростью, будто участвовал в соревнованиях. Сулидор принес ему еще одну рыбу и миску лесных «свечек», формой напоминавших фаллосы. Гандерсен был занят поглощением деликатесов, когда вошел Ван Бенекер в чистой,
