– Тони, – сказал капрал негромко. – Вы вооружены. А я нет. Это всего лишь цкунг, он никого не убьет, но даст нам время…
– Мне что, стрелять? – поразился Тони. – В этого?!
– Грунтоед, – промолвил капрал с ласковым укором.
Шагнув вперед, он не очень-то правдоподобно изобразил, будто теряет равновесие: грузно качнулся в сторону Тони, выхватил парализатор из рук юноши, а самого со всей силы оттолкнул могучим плечом. И даже успел выстрелить в падении, хотя на прицеливание времени не оставалось.
Поэтому он промахнулся, а каптор Хэнтауту сильно запоздал с ответным залпом, но зато прицелился и попал.
5. Мичман Нунгатау в недрах «Стойбища»
Когда следопыт идет по следу, он редко вынужден заботиться о выборе пути. След диктует и направление, и, если потребуется, линию поведения. В степи, по снегу, да хотя бы даже и в пропахших сыростью, тухлятиной и вредными веществами городских джунглях следопыта трудно остановить, если он взял след. Те, кого он скрадывает, обычно не проходят сквозь стены, не утекают в канализацию.
Нынче мичману Нунгатау как-то уж слишком сильно не фартило.
Двигаясь с эршогоннарами параллельным курсом, но одним ярусом выше, он злополучно встряпался в технологические сети и там застрял. Не то чтобы совершенно прекратил перемещение, но вынужден был сбросить скорость до почти нуля. Все его внимание и силы уходили на то, чтобы раздвинуть какие-то упругие металлизированные кишки в кольчатых оболочках, протиснуться между торчавшими дурным частоколом мелко вибрировавшими колоннами смоляного черного цвета, найти брешь в свисавшей с низких сводов паутине из белых и почему-то влажных нитей, которая очевиднее всего возникла сама собой уже после того, как в орбитальном доке угасла прежняя насыщенная жизнь.
Он сильно отставал от преследуемых. Почти не слышал голосов, не чувствовал слабых колебаний металла. И, как назло, ни одного люка, ни одной лестницы, ни тем более лифта, чтобы спуститься в менее захламленные пространства нижнего яруса и там уж как-нибудь, тайком, ползком, протащиться за Истребителями до намеченной цели…
Он вдруг подумал, что их цели могут не совпадать. Эршогоннары вполне свободно могли искать здесь что-нибудь иное, а не охотиться на келументари. Тогда это упрощало его задачу. Ему не нужно было в нужный, точно избранный момент, опережать их с тем, чтобы забрать себе главный приз. Но что могло им понадобиться в этой пустотелой и давно выпотрошенной железной громадине, кроме того, что составляет главную ценность?!
Тратить время на обдумывание версий мичман не намеревался.
Тем более что перед ним вдруг обнаружился пандус – узкий, но против ожиданий не заваленный всяким трудно разгребаемым хламом. Было бы странно, если бы между ярусами не было совершенно никакого сообщения. Но все же намного лучше, когда таковое сообщение попадается на глаза в нужный момент.
Мичман лег на спину и медленно, ногами вперед, не производя никакого шума и даже зажмурившись от усердия, сполз по пандусу вниз. Так же бесшумно затормозил пятками, сгруппировался. Огляделся, провожая собственный взгляд раструбом скерна, прислушался.
Никого.
Ни голосов, ни перестука шагов.
Эршогоннары исчезли.
Сам себе удивляясь, мичман отнесся к этому в иных условиях разочаровывающему открытию с философским спокойствием.
Все это херюзга. Главное, что он здесь, он внутри, и он на верном пути. Ничто его не остановит. И если эршогоннары даже сумеют его опередить, что ж… он, выкормыш самых опасных хищников в городских джунглях, умеет отбирать добычу у охотников.
Но, кроме шуток, куда они пропали?!
Куда ни кинь взором, протиралась гулкая темная пустота. Ничего уже особо не опасаясь, мичман включил фонарь. Прямо перед ним танцевали не успевшие осесть хлопья пыли. И эту пыль взбаламутил не он.
Пятачок света уперся в глухую стену, внахлест обшитую броневыми плитами.
Приближаясь к ней, мичман споткнулся. То, что он увидел под ногами, напугало и одновременно развеселило. Не до конца заглубленный в металлокерамическое покрытие пола эмиттер внутренней защиты. Когда-то, быть может – совсем недавно, здесь был надут пузырь изолирующего поля. Но сейчас поле было отключено. Должно быть, затем, чтобы пропустить эршогоннаров. Поспеши мичман немного – и уперся бы в абсолютно непреодолимую преграду. И тогда можно смело поворачивать лыжи. Но он опоздал, и теперь ничто не препятствовало его движению к цели.
Кроме, понятное дело, этой стены. Которая выглядела внушительно, и даже слишком, и не оставляла никаких шансов ее преодолеть.
Однако же эршогоннары прошли здесь, не задержавшись ни на миг.
Вдохновленный этой мыслью, мичман принялся за решение задачки на сообразительность.
Он сразу увидел, где заканчивались следы. Создавалось впечатление, будто его предшественники дошли до бронированной преграды и растворились в воздухе. На самом-то деле они давно уже были по ту сторону. И, алчно щерясь, потирая татуированные лапы, подбирались к беззащитному пацану-келументари…
Мичман уперся обеими руками в стену и приналег.
Видать, удачно приналег и в нужном месте. Если и задел какой-то скрытый сенсор, то даже и не заметил, где и когда.
Плиты беззвучно расступились…
Опережая реакцию светофильтров, по глазам наотмашь хлестануло ярчайшее полуденное солнце.
Еще не успев толком сообразить, что к чему, откуда здесь солнце, зачем здесь солнце и какие новые сюрпризы ожидают его там, впереди, под этим солнышком, мичман все же успел злорадно подумать: коль скоро все системы безопасности на сверхсекретном объекте пришли в полный упадок, то и впрямь пора прикрывать лавочку…
Избавившись от боекомплекта, штурм-крейсер «Протуберанец» во все лопатки удирал с поля боя. Ему единственному из всего соединения эршогоннаров удалось сохранить ход и системную живучесть. Поэтому, зафиксировав безотрадный факт умирания боевых товарищей, обездвиженных и обреченных, корабль нырнул в атмосферу Троктарка, чудовищным болидом прошел на рискованной высоте над каким-то континентом, безымянным и заснеженным, с тем, чтобы укрыться в тени планеты от сканеров противника и невидимкой скользнуть к регулярному ЭМ-порталу. Каптор-три Наллаурх старался не думать, как он сможет объяснить свое поведение военному трибуналу – а что таковой непременно состоится, сомнений не было. Объяснять предстояло очень многое, от странного поведения бывшего каптора-один Хэнтауту, гарантированно покойного, до своего спонтанного решения применить в деле торпеды экспериментальной серии…
