Там было написано:
«Молодец, товарищ Дружинин! Желаю успеха!
Это настоящее дело, берись за него как следует.
Приду к тебе на шахту, будем работать вместе.
Медведев».
— Браво, Хургин! Поделом выскочке! — кричали противники Дружинина.
— Неправильно!.. Это гениальный проект! — еще громче кричали его сторонники.
Дружинин поднялся с места и снова направился к кафедре.
Он был бледен и полон решимости.
— Ваше время кончилось. Довольно! — запротестовал председатель.
— Нет, оно только начинается! — запальчиво выкрикнул Дружинин.
— Лишаю вас слова! — заявил председатель.
— Несправедливо! Пусть дадут слово для ответа! — кричали сторонники Дружинина.
— Довольно. Долой его! — кричали противники.
— Я требую тишины, иначе заседание будет сейчас же закрыто! — во всю силу своих легких провозгласил председатель.
— Он прав, мне надо уйти, — сказал Дружинин окружавшим его студентам и направился к выходу.
Вслед за Дружининым из зала хлынула большая часть публики.
Инженер и его спутница тоже поднялись с места и поспешили за Дружининым, но тот уже скрылся.
Глава третья
Старые знакомые
Московская квартира управляющего Трестом тяжелых элементов помещалась на четырнадцатом этаже нового дома в центре города.
Николай Ильич Казаков бывал здесь редко, только наездами. Большую часть времени он проводил на Урале, где находилось управление треста, или на предприятиях, разбросанных по всей северо-восточной части Советского Союза.
Вероятно, потому, что Казаков проводил здесь не больше месяца в году, его просторная, хорошо обставленная квартира имела нежилой вид.
В этот весенний вечер Казаков принимал гостя: высокого худого старика в золотых очках и черной шелковой шапочке — академика Шелонского, физика с именем, известным далеко за пределами Советского Союза.
За окном с полуопущенной шторой сгущались сумерки.
Вдали загорались огнями высокие корпуса новых многоэтажных зданий. Внизу шумели, особенно оживленные в этот час, центральные улицы. Но сюда, наверх, их напряженный шум доносился лишь как отдаленное эхо.
Лампа под темным абажуром отбрасывала круг света на стол с бутылкой красного грузинского вина и на руки расположившихся в креслах собеседников.
Казаков рассказывал последние новости о работе геологических партий Треста тяжелых элементов.
Наиболее интересными оказались результаты исследований на мысе Утиный Нос.
Совсем недавно закончилось обследование месторождения Белые Камни на этом мысе. Там были найдены богатые месторождения урана и тория. Пробные выработки превзошли все ожидания.
В Белых Камнях уже начинали строить большой комбинат по добыче и переработке радиоактивных руд. Но строителям приходилось преодолевать немалые трудности. Белые Камни расположены в тундре, вдали от населенных пунктов, и все, что требовалось для постройки и организации работы огромного комбината, нужно было доставлять издалека.
— И все же я глубоко убежден, что, несмотря на все препятствия, Белые Камни станут крупнейшим предприятием, — сказал академик.
— Боюсь, еще не так скоро. — Казаков вздохнул, подливая вина гостю.
— Почему же? У нас с атомной энергией медлить, кажется, не привыкли. Вы, Николай Ильич, лучше меня знаете, как у нас управляются с делами такого рода.
Казаков покачал головой.
— Отдаленные края! — развел он руками.
— Что для вас отдаленные края! — засмеялся академик, бросив взгляд на плотную фигуру и энергичное лицо собеседника. — Надо будет, так вы и среди моря на Северном полюсе рудник устроите.
Казаков был известен не только как смелый человек, любивший трудные и рискованные дела, но и как организатор крупного масштаба.
Академик имел в виду одну из строек Казакова — шахту, сооруженную на дне озера Байкал.
— Это вам не Байкал. Здесь забраться на полкилометра под воду недостаточно. Руду придется перерабатывать на месте. Значит, в Белых Камнях надо будет строить обогатительную фабрику, химический завод и, конечно, прежде всего электрическую станцию. А работать ей не на чем. Не то что угля, там даже дров нет.
— И никаких других источников энергии?
— Никаких. Ищем нефть, но еще не нашли. Получается нелепость: Белые Камни дадут в десять раз больше энергии, чем весь Донбасс, а взять ее без угля или нефти мы не можем. Вот и извольте везти топливо в тундру на оленях или на самолетах, как больше нравится!
Казаков выпил вино и сердито поставил бокал.
Шелонский улыбнулся.
— Да, бывает, что и машинист не может пустить паровоз потому, что нет лопаты, чтобы подавать уголь. Пока ее не будет, поезд останется на месте.
— Ну, нет! — запротестовал Казаков. — Наш поезд идет полным ходом. Любую лопату сделаем на ходу. Кое-что обдумываем, изыскиваем и все время строим. Для меня сейчас главное — хорошие строители…
Телефонный звонок прервал Казакова.
Закончив короткий разговор, хозяин вернулся к гостю.
— Сейчас, Андрей Никитич, познакомлю вас с начальником нашего исследовательского управления инженером Алферовым и с доктором Чаплиной. Я их просил побывать на защите одной диссертации. Вероятно, они расскажут любопытные вещи.
— Вы имеете в виду диссертацию Ключникова? Я слышал о ней, — сказал академик.
— Да, именно ее. В горах, недалеко от Белых Камней, есть довольно сильные горячие источники. Возможно, они нам пригодятся.
— А кто такая доктор Чаплина?
— Специалист по физиологическому действию радиоактивности на человека, кандидат медицинских наук, моя племянница. Сейчас вы ее увидите.
Действительно, дверь вскоре открылась, и в комнату вошли запыхавшиеся доктор Чаплина и инженер Алферов. Они не захотели ждать лифт и поднимались пешком на четырнадцатый этаж.
Академик внимательно посмотрел на светлые волосы, высокий лоб и серо-зеленые насмешливые глаза вошедшей женщины.
Ей было лет двадцать семь — двадцать восемь. Она держалась свободно и уверенно. Пожатие ее руки было твердым, как у мужчины.
— Чем закончилась защита диссертации? — спросил Казаков, познакомив гостей.
— Скандалом, Николай Ильич! — со смехом сказала Чаплина. — И знаете, кто его устроил? Наш старый знакомый Дружинин.
— Да неужели Дружинин? — воскликнул Казаков. — Это мой приятель, дивизионный инженер. Он прославился тем, что перебросил двести танков через горы по подвесной дороге, — пояснил Казаков академику. — Я слышал, он умер от ран.
