А там возникали и исчезали видения, смысл которых сначала показался человеку непонятным. Да Грин и не присматривался к ним, оглядывал зал, элоров. Что здесь? Действительно храм? Или клуб? Или помещение для непонятного ритуала? На вошедшего здесь не обратили внимания - смотрели на экран, молчали. Грин тоже стал смотреть на экран.
На экране проходила вереница миров. Сумрачные, светлые, цивилизованные и необжитые, они сменялись один за другим, как картины в кино. Все это молча, молча, и когда Грин простоял час, смена картин стала утомлять его. Утомляла она и элоров. Постепенно они начали разговор - комментарий к видениям. Что это был за разговор!.. У Грина жилы наполнились холодом от этого разговора, спину свело от ужаса, как будто колючий песок сыпался ему за ворот.
Когда на экране была развитая, полная жизни цивилизация, с великолепными юродами, с улицами, наполненными красивыми и веселыми людьми, кто-то сказал:
- Эти умрут. Все до одного.
Пришла другая картина: толпы, карнавал, праздник. И опять в зале раздался голос:
- И этих ждет тлен, гибель и смерть.
Никто больше не сказал слова. Не возразил, не выразил одобрения тем, на экране. Видимо, элоры были согласны с мнением собрата, продолжали смотреть на экран. А Грин более внимательно посмотрел на них: огромные слезящиеся глаза, бугорчатые тела, иссеченные морщинами. Старость чувствовалась в каждом элоре, старость заполняла зал до краев. Чем жили эти змеи с человеческим лбом и разумом? Прошлым, воспоминаниями? Или злобой и страхом скорого исчезновения? Пресыщенные, достигшие всего и пережившие все, они уже ничего не желали. Ни себе, ни другим.
И вдруг на экране Грии увидел Землю. Поле, жнецов, вязавших и складывавших снопы. Были здесь женщины, мужчины, молодые и старые. Работа нравилась им, они смеялись и, видимо, перекликались друг с другом. "Где это? - подумал Грин. - В Канаде, в Голландии?.." Но тут один из элоров сказал:
- Зачем они существуют?
- Чтобы есть, - ответил другой. С насмешкой добавил: Жрать и умереть.
- Умрут, - сказал третий.
Грин попятился из зала, а когда оказался в туннеле, повернулся и побежал к выходу.
Проснулся он от стука. Стучали в дверь, и по-видимому, давно.
В окна глядело солнце и земное синее небо. Грин облегченно вздохнул - это не было продолжением сна. И сказал:
- Войдите.
Вошла горничная, в чепце, в переднике. Остановилась на пороге:
- Что с вами, мистер Грин, пять минут стучу.
- Ничего, - ответил Грин. - Что вам нужно?
- Я думала, что вы заболели, мистер Грин. Вынуждена была войти. Уже двенадцать часов, - посмотрела на медальон на груди. - Четверть первого...
Лицо у горничной было круглое, с яркими накрашенными губами. Верхняя губа чуть приподнята, отчего на лице застыла гримаса легкого изумления.
- Вам ничего не нужно? - спросила горничная.
- Ничего, спасибо, - ответил Грин.
- Я хотя бы переменю цветы.
- Перемените после, - сказал Грин. - Пойду завтракать тогда и перемените.
- Обедать... - горничная удалилась.
Прежде всего Грин позвонил в лавку Лебрена. "Хозяин еще не вернулся", - ответили ему, и Грин понял, что перед ним целый день, который некуда деть. Хорошо хоть, проспал все угро. Но тут ему вспомнился сон, змеевидные тела элоров, и Грин поежился: как это страшно... Нет, поправил он сам себя: тоскливо.
Это чувство засело в нем, не давая сосредоточиться, найти занятие. Спустился в холл, но читать не стал. То и дело поглядывал на часы, пока наконец решил, что лучше всего пойти в Лувр, посмотреть древний отдел. В Лувре Грин бывал всегда, когда посещал Париж.
Так он и сделал: пообедав в ресторане, пошел в Лувр. Такси он не взял: идти по солнечным улицам в пестрой толпе было приятно, и Грин чувствовал, как постепенно из него выветриваются ночные кошмары, тело становится гибким, сильным, а шаг уверенным.
Но под сводами Лувра, в отделе египетских древностей, в запахе тлена и при виде высохших мумий, перед глазами начали оживать картины последнего сна. Грин поспешил выйти во внутренний двор музея и здесь присел на скамейку в сквере.
Ужасный мир! - дал он волю воспоминаниям. Смерть, гибель чувствовалась во всем: в белесом небе, в усталом солнце, в туннелях, отшлифованных кожей, в самих элорах. Неужели цивилизация может так деградировать? Пресытиться, замкнуться в себе? Как они говорили! Как ненавидят все живое, цветущее!.. Ненависть - признак дряхлости, умирания. Может быть, им чем-то можно помочь? Грин мучился на скамье, отвращение, жалость к элорам, брезгливость боролись в нем, и он не мог понять, чего все-таки больше в его душе: жалости или отвращения. Можно взять от них опыт, знания? Но тут же Грин подумал, что и человеческую кожу можно превратить в орган дыхания и питания, мозг - в локатор, и содрогнулся: никогда! Замкнуться в себе всему человечеству! "Б-р-р, - повторил Грин, - никогда!"
В сквере он просидел до вечера. Сны-утопии, думал он, сны-предупреждения о том, какими путями нельзя развиваться цивилизации. А какими путями ей развиваться? На этот вопрос у Грина ответа не было.
Вернувшись, Грин прежде всего увидел, что таблеток на столе нет. Может, он положил их в карман? В кармане не было. В стол? И здесь не было.
Грин позвонил горничной.
Девушка вошла и так же, как утром, остановилась на пороге.
- Таблетки? - коротко спросил Грин.
- Извините, я случайно их смахнула на пол. И выбросила в мусоропровод.
- Как вы смели?.. - Грин глядел в круглое лицо девушки, на глупо приподнятую губу, отчего на физиономии горничной застыло недоумение.
"Черт бы тебя побрал, - ругался он про себя. - Эти гостиничные служки всегда лезут не в свое дело!"
- Впрочем, мистер Грин... одна таблетка... Вот она! Горничная порылась в кармане, достала белую таблетку, положила на стол. - Если не побрезгуете, мистер Грин... - Девушка покраснела.
"Ну что ж, у нее еще есть совесть", - подумал Грин, глядя на пунцовые щеки девушки. Гнев его утихал.
- Простите меня, - упрашивала между тем девушка. - И не говорите об этом мэтру. Меня уволят с работы.
- Подите прочь, - сказал Грин. Таблетка лежала на столе, и только она привлекала его внимание.
- Жаловаться не будете? - обернулась в дверях горничная.
Грин молча кивнул ей вслед.
Таблетку он принял через час, после сомнений и колебаний - стоит ли? "Страшные сны", - думал он. Но ведь он сам их выбрал! Все это Ренар: шарлатанство... Нет, это не шарлатанство. Но и что на самом деле, трудно было сказать. Знакомство? Попытка контакта? Предупреждение?.. Грин держал на ладони белую таблетку. "Не все же миры такие мрачные?" - думал он. В Храме Видений он видел города, толпы веселых людей. Есть цивилизации светлые, полные жизни и, наверное, недалеко ушедшие от нас в развитии. Зря он выбирал сам. Надо было довериться продавцу. Тот для начала дал бы ему не такое мрачное.