Ознакомительная версия.
Горничная дважды приносила ей лимонад, каждый раз интересуясь, не хочет ли гостья отужинать. Но Ева не желала есть – в начале напряжение было столь велико, мысли путались, а когда она устала ждать, расслабилась и все-таки решила перекусить, горничная, как назло, куда-то запропастилась. В конце концов Ева поднялась, посмотрела по сторонам. Никого. И сделала пару энергичных движений руками, разминая плечи. Сложила пальцы в замок, нагнулась, коснувшись ладонями носков туфель, резко выпрямилась и замерла, глядя на Викершама, возникшего в коридоре из ниоткуда.
– Баронесса, вас ждут, – объявил прокурор.
И приглашающим жестом указал на открытый в стене проем. Через него Викершам попал в коридор, догадалась Ева. Она прошла вперед и оказалась в залитой светом овальной комнате. На полу дорогой художественный паркет, стены белые с барельефом высотой до пояса. В паре ниш по сторонам – полки, на которых расставлены книги, фарфор, бронзовые бюсты и фотографии. Справа от потайного прохода была обычная дверь. Высокие окна занавешены плотными портьерами. Перед окнами массивный лакированный стол с тумбами, напротив которого расположен камин. В центре комнаты удобные диваны, где лицом к проходу сидели два пожилых джентльмена.
С появлением Евы оба поднялись ей навстречу, сдержанно кивнули. Один, грузный и высокий, с пышными усами и широким лицом, шагнул к гостье. Другой, подтянутый, с темными, но холодными глазами, остался на месте.
– Господин президент, – начал за спиной у Евы прокурор, – хочу представить, баронесса фон Мендель.
– Похоже, вы не узнали меня, миссис фон Мендель? – Тафт непринужденно подался вперед и, согласно этикету, поднес к губам ее протянутую руку.
– Простите, господин президент. – Ева действительно растерялась, после долгого ожидания внезапное появление в коридоре прокурора ее ошеломило. – В жизни вы гораздо моложе и… сильнее, чем на портретах.
Отступив немного, она сделала изящный книксен и вернулась на место.
– Слышали, Генри? – Президент обернулся, подкрутил усы и подчеркнул: – Сильнее.
Он удовлетворенно покивал, растянув губы в улыбке, и проводил Еву к диванам, где познакомил с военным министром.
– Итак, – заговорил Викершам, – баронесса, мы хотим поручить вам задание особой важности. Но, прежде чем углубимся в подробности, президент хочет знать, готовы ли вы участвовать в тайном и столь опасном предприятии?
– Если речь идет о Макалистере, однозначно – да!
– Вам предстоит нелегкое путешествие, – заметил военный министр.
– Я много тренировалась.
– Хочу подчеркнуть, – повернулся к нему Викершам, – в особенности баронесса преуспела в стрельбе.
– Это наследственность, должно быть, от матери. – Ева с благодарностью посмотрела на прокурора. – Но, увы, никак не могу поладить с лошадьми, не всегда получается быстро вскочить в седло и пустить скакуна в галоп. Паникую…
– Сразу видно, вы смелый и открытый человек, – сказал Тафт. – У вас огненное сердце и железный характер. Уверен, вы поладите с лошадьми.
– Спасибо, сэр.
Тафт кивнул и перевел взгляд на прокурора.
Ева вдруг поняла: они специально тянут время, не переходят к сути задания, хоть и получили согласие. Что же им нужно от нее?
– Простите, Ева, – вновь заговорил Викершам, – хотите чаю, бисквитов?
– Не откажусь.
Нажатием кнопки под столешницей президент вызвал камердинера и попросил принести напитки и пирожные.
– Мы все здесь верим в удачу, – сказал прокурор. – Но предстоящая миссия связана с риском для жизни, поэтому хотели бы обсудить вашу награду.
Вот оно что – Ева даже не задумывалась о подобном. Все то время, которое она провела в Бюро расследований, помогая агентам узнать о Макалистере как можно больше, при этом факультативно обучаясь военным дисциплинам, ею двигали бескорыстные мотивы и желание стать чуточку похожей на свою мать, постичь хотя бы некоторые из навыков, которыми та владела при жизни.
– Прошу, баронесса, не стесняйтесь, скажите, чего желаете, и я внесу это в протокол.
Ева обвела присутствующих внимательным взглядом и решилась:
– Не сочтите за оскорбление, джентльмены, но… я бы хотела выбрать награду, когда все закончится. Считайте это суеверием. Заверяю вас, господин президент, что не попрошу невозможного и о действиях, совершенных мною на благо Соединенных Штатов, а также полученных при этом секретных сведениях никто не узнает. И все эти моменты не станут предметом торга.
– Ценю вашу откровенность и дальновидность, миссис фон Мендель, – сказал президент. – Обещаю в присутствии министров – Джордж, внесите это в протокол – наградить вас по достоинству.
Президент откинулся на спинку дивана – в комнате появился камердинер с подносом, сервированным чашками и блюдом с пирожными. Ева впилась в старика пристальным взглядом. В груди неприятно кольнуло, по спине пробежал холодок. Она медленно подалась к президенту и едва слышно прошептала:
– Как давно у вас служит этот человек?
– Вы о Дженкинсе?
Камердинер и глазом не повел. С прямой, как палка, спиной он склонился к столу, опустил поднос и начал расставлять перед собравшимися чашки с чаем.
– Сколько вам лет? – обратилась Ева к камердинеру.
– Прошу прощения. – Старик освободил поднос и распрямился.
Ева внимательно смотрела на него – фигурой вылитый Гарольд Парсонс, подлый обманщик, прислуживавший Макалистеру. Но лицом…
Министры удивленно переглянулись.
– Дженкинс предан мне почти десять лет, – сказал президент.
– Сэр, осмелюсь вам напомнить, что доктор Кейбли хотел взять у вас для анализов кровь. Он ждет, сэр.
– Если может, пусть еще подождет.
– Передам. Могу я идти, сэр? – уточнил камердинер, на морщинистом лице которого не дрогнул ни один мускул.
– Да, спасибо.
Когда старый слуга скрылся за дверью, Тафт вопросил:
– Что это было, баронесса?
Ева молчала, и за нее ответил Викершам:
– Кажется, ваша гостья перепутала Дженкинса с кем-то еще.
– Да, сэр. Помните, я рассказывала о подручных Макалистера? Один из них старик, очень похожий на…
Смутившись, она замолчала. Мысленно представила Парсонса без бакенбард, но с густыми длинными волосами и вытянутым, покрытым очень глубокими и какими-то неестественными морщинами лицом.
– Обычная нервозность, – вновь выручил Викершам. – Вызванная долгим напряжением и физическими нагрузками.
– Пожалуй, – тихо согласилась Ева.
– К тому же нами установлено, что капрал Гарольд Парсонс пал в битве при Чаттануге более сорока лет назад. И если допустить, что капрал все-таки выжил, ему бы сейчас было далеко за восемьдесят. Увы, но в нашем мире люди редко доживают до такого преклонного возраста и уж тем более остаются на службе.
Ознакомительная версия.
