На берегу одного из озер совершенно неестественно зависли в полуметре над пологим берегом два серых овала, абсолютно нездешних и не гармонирующих с окружающим пейзажем. Идеальной геометрической формы, пяти метров в ширину, линзообразных, высотой около метра. Внутри туманных линз пробегали волны света, иногда чуть менялся цвет, но форма оставалась постоянной и несокрушимой, как скалы вокруг.
Этот мир еще несколько лет назад был совершенно мертвым, несмотря на блистающий океан и лазурное небо. И местное светило, будто осознавая тщетность безжизненного бытия, старалось изо всех своих звездных сил, заливая светом сушу и океан.
Но, на камнях, под серыми эллипсами и в воде что-то зеленело жизнью. Может слизь, может плесень, но эти молекулы жизни были в своей тарелке, зелень расползалась по камням и будто бы сама планета приглашала жизнь - входи, не бойся, живи, я твоя!
Чуть выше туманных линз, невидимые снаружи, в радужном колодце ретранслятора, на матовом, отливающим металлом диске, стояли два человека. Два высоких и красивых осколка человеческой расы, исчезнувшей двенадцать тысячелетий назад.
Люди вслушивались в разговор линз-плазмоидов.
- Не-е-е-т, нет, нет, Тура. Не как у тебя, при движении в пространстве, не десять микрон, а сто пятьдесят миллиметров армированного титана. И это, это только наружная обшивка и главные из переборок между отсеками, а сам нос корабля - пятачок, и того толще, что-то, если мне не изменяет память (его квантовая память ему никогда не изменяла), около трехсот миллиметров! - Кто-то, в этой линзе из газа или пара, по-стариковски кашлянул, будто бы подтверждая верность сказанного. Из другого места, видимо, из другого плазмоида, раздался, как показалось людям, голос и звонче, и моложе.
- Ну и чем же, Старк, они разгоняли эту массу для прыжка, я думаю, они все же прыгали, не могли же они летать в реальном пространстве на такие расстояния?
- Да, конечно. - Тот, кого его собеседник назвал Старком, как бы нехотя, согласился.
- Да, процентов восемьдесят массы корабля составляли энергетические реакторы и топливо, тяжелые гиперпространственные приводы еще около семи процентов массы.
Вот и представь, Тура, что оставалось для экипажа, снабжения, аппаратуры, оружия, и,
мы с тобой даже представить не можем, чего еще, ведь брали они с собой все, что могло пригодиться биологическому существу для жизни и выживания в случае аварии или катастрофы. - Он говорил, будто оправдывая людей, но не перед собеседником, а перед собой (он хорошо помнил начало Исхода).
Говорившие не просто говорили, они творили беседу, получая от каждого произнесенного звука, слова, от каждой произнесенной фразы нескрываемое удовольствие и наслаждение. И потому, быть может, разговор по самому построению предложений, по интонации и лексикону походил на разговор двух крестьян, видимо, чтобы ощущать себя ближе к природе. Так, наверное, казалось говорившим.
- Люди считали себя венцом творения, - продолжал старший, - хотя и могли жить в слишком ограниченном диапазоне температур, излучения, давления, гравитации, галактической полярности, пространственно-временного сдвига, о котором они вообще не знали, ускорения, просто места в галактике, и еще многих, многих параметров.
Вот и представь, что они везли с собой, отсюда и масса корабля - около полутора миллионов тонн! - На этот раз крякнул от удивления Тура, который, судя по голосу, и странному для этих созданий почтению, казался намного моложе Старка. Если ничего не скрывать, то Тура, применяя к ним эти родственные понятия, был племянником Старка.
А уж если сказать совсем прямо, то для того чтобы обмениваться информацией в миллионы раз больше той, чем они сейчас обменивались, имелись и другие каналы, и другие, недоступные существу из плоти и крови возможности. Они же хотели просто поговорить (сотворить беседу), и слышалось в этом творении диалога что-то мистическое и торжественное, ведь не было, и никогда не будет под светом звезд, на всех дорогах вселенной, ничего дороже простого (человеческого) общения.
Им гораздо удобнее общаться по другим, одним им доступным каналам, но уже тысячи лет они не могли забыть того, что осталось в далеком прошлом, и, скорее всего, давно начали тосковать по всему человеческому, для них теперь совсем недоступному.
- У тебя массы всего-то, а энергетика помощнее будет, чем у их "Тантры", - продолжал Старк,- но и то ты до прыжка разгоняешься, наверное, около минуты? - Ни один из них уточнять, кто и как разгоняется для прыжка в гиперпространство, не стал. Это, как и энергетические возможности каждого из бывших людей, было слишком интимным, и другому существу своего вида, а тем более чужаку, никогда и ни при каких обстоятельствах не сообщалось, за исключением очень редких, крайне редких случаев продолжения рода, когда два плазмоида на долгие пять лет сливались в единое целое.
Терране - так называли себя плазмоиды, они же бывшие люди, не могли видеть настоящих и реальных людей, стоящих рядом с ними в струящемся радужном колодце. Эти праправнуки землян находились на разных уровнях эволюционной лестницы, и терране были старше своих далеких потомков на несколько тысячелетий. При своей почти биологической сущности, новые люди, скрытно подглядывающие за плазмоидами сквозь мерцающие стенки ретранслятора, намного превосходили терран по своим возможностям.
- Вот мы с тобой, - продолжал Старк, - два года тому, выпустили сюда, именно вот в это озеро, микроорганизмы, потом водоросли, сейчас выпускаем вот этих головастиков.
Я не знаю, как они называются и к какому виду принадлежат, но надеюсь, приживутся. Все, что мы выпустили до них, живет, они с одной планеты, у них общий наследственный код, и будем надеяться, акклиматизируются. Мы с тобой заглянем сюда лет через сто, и уже подходит время, нужно проверить еще семнадцать планет, помнишь ту небольшую галактику, помнишь, где мы встретили те сообщества поющих кристаллов?
Ты ещё на Талверну увез, несколько мелких, помнишь?
Младший не возражал, но Старк с напором продолжил:
- Нет, нет, я тогда не брал, у нас запрет на любую живность в Тускарне, хотя очень хотелось, жаль, - и Старк снова, чисто по-человечески вздохнул.
- Ну, Тура, нам пора.
Пластиковые емкости, в которых они привезли живность, уложили под скалой,
из Старка появился зеленый луч и превратил пластик в облако густого черного дыма, медленно поплывшее к горизонту. Камни, в месте, где зеленый луч прошелся по ним, обгорели, растрескались и продолжали еще долго шипеть в воде, от них вверх поднимались узкие струйки пара.
Плоды их трудов весело резвились в теплой, прозрачной воде, "творцы" поднялись над морем и мгновенно, в абсолютной тишине набрав скорость, исчезли в вышине.
