Ознакомительная версия.
Мне тут же представился потаённый монастырь в пещере, где терпеливо ждут своего часа бородатые боевые иноки со скорострельными распятиями, вот такими кулачищами и знанием древнерусских боевых единоборств. А так же очаровательные монашенки с серебряной шпилькой-стилетом в пышных волосах и шёлковой удавкой на запястье. Мне представились особые операции по всему свету, горящие под лучами солнца гробы с издыхающими в страшных муках вурдалаками и тщательно срежиссированные самоубийства особо опасных еретиков. Мне представились остроумные комбинации по изъятиям христианских святынь из запасников контрабандистов, грабителей храмов, толстосумов-коллекционеров и следующие за изъятиями утопления кощунников в нужниках и унитазах. Мне представилось, как крупнейший церковный сан лично благодарит меня за службу, награждает чудотворным кипарисовым нательным крестом, отпускает все грехи ныне и присно и во веки веков, аминь, а затем самая прекрасная из «особых» монашенок, поразительно похожая на Милочку, одаривает своей неземной любовью. Мне представилось…
— Ну, так как? — крайне несвоевременно вторгся в поток увлекательных фантазий Игорь Игоревич.
— Не отказываюсь, — сказал я поспешно. — Рукопись, полагаю, по тому же ведомству проходит? — Я был невиннее ягненка, но лукавей матёрого лиса.
Тараканов на подначку, однако ж, не купился.
— По какому ведомству? — воздел он удивлённо брови, показывая, что обещание отпираться от связи с секретным отделом Русской православной церкви (или всё-таки Ватикана?) держит крепко. — Не понимаю, о чем вы. Ведомства какие-то выдумали. Рукопись поступила в журнал обычным порядком. Автор анонимен, обратный адрес — главпочтамт, предъявителю паспорта такого-то, до востребования. Меня в ней заинтересовали некоторые любопытные подробности. Которые, скорей всего, и вас не оставят равнодушным. Почитайте, поразмыслите. Вот вам аванс. — Он протянул мне раздувшийся от содержимого почтовый конверт с изображением Рублевской "Троицы". — Расписываться нигде не нужно. Возьмите на всякий случай и это.
В его руках возникла элегантная жёлтая подмышечная кобура из свиной кожи с небольшим пистолетом внутри. Судя по значку на рукоятке, то была "беретта".
— Берите-берите, — подбодрил он меня. — Пистолет «чистый», мой собственный. Так, что еще?… Патроны, дополнительная обойма, бумага из оружейного магазина. Инструкция, — он развёл руками, — увы, на итальянском. Ну, да вы и так разберётесь. Разрешения на ношение, к сожалению, пока предоставить не могу. Постарайтесь не отсвечивать.
— Мне не нужно, — сказал я убеждённо, неимоверным усилием воли отводя предательский взгляд, жадно ласкающий изумительные формы смертоносной вещицы. — У меня газовик есть, и довольно. Мы люди мирные.
— Газовик — баловство. — В голосе Тараканова звякнул металл. — Послушайте доброго совета, Филипп, не брыкайтесь, — заметно более мягко продолжал он. — Разрешение оформите самостоятельно. Помнится, у вас имеется знакомый околоточный пристав в отеческом селе и знакомый психиатр здесь? Кажется, ничего сверх того для получения разрешения и не требуется?
— У вас превосходная память, — похвалил я его, пытаясь вспомнить, когда это рассказывал Большому Дядьке о знакомстве с обворожительной Юлечкой Штерн. И не наплёл ли при том лишнего, интимного, для широкой известности не предназначенного?
— Замечательно. Значит, проблем не возникнет. Съездите к родным осинам…
— К ёлкам, — скрупулёзно поправил я.
— Ну да, разумеется, к ёлкам! Так вот, съездите, проветритесь. Зарегистрируете пистолет. Почитаете рукопись. Уверен, там, среди ёлок, она будет восприниматься особенно ярко. Сами увидите! Вернувшись, пойдете по адресам. Повторяю: вернувшись, Филипп, и не ранее. Больше не смею вас задерживать.
Поняв, что меня тактично выпроваживают, я смахнул оружие и деньги в спортивную сумку, поверх тяжелоатлетического пояса, пропотевшей на тренировке одежды и обуви, и откланялся.
Проходя мимо Милочки, я был остановлен лёгким, но властным жестом изящных наманикюренных пальчиков.
— Филипп, насчёт подснежников… Ты меня в самом деле не разыгрываешь?
Сердце сладко дрогнуло: "Неужели?!"
— Да ни боже мой! — воскликнул я. — Истинная правда! Цветут, шалопаи!
— Хорошо, я согласна. Только обещай: рвать их мы не станем.
— Клянусь моей треуголкой! — воскликнул я, со рвением прижимая бейсбольную кепку к груди.
Она посмотрела на часики.
— Рабочий день кончается меньше, чем через полчаса. Подождёшь?
Я ответил без слов, одним взглядом, но он оказался столь красноречив, что Милочка рассмеялась и самую чуточку порозовела.
Уходя переодеваться, Милочка оставила меня на скамейке около подъезда.
— Мама — ужас, какая строгая! — объяснила она своё нежелание пригласить меня в дом. — Может и не отпустить с таким явным жуиром.
— Это я-то жуир? — от всей души возмутился я. — Да парня скромней меня на сто километров в округе не сыщешь.
— А как же глаза всепобеждающего героя-любовника?
— Глаза? Мои? (Она утвердительно кивнула.) Подумать только! И какие же они у героев-любовников?
— Про других не знаю, а у тебя — хитрые и блестящие. В них отражаются десятки уже одержанных над женщинами викторий и сотни викторий грядущих. А твой голос?
— Ещё и голос?
— Ну да. Тембр знаешь, какой чувственный? Ужас! Нет, маме лучше не знать о существовании Филиппа К. вообще. И как только я, неискушенная девушка, краснеющая при виде киношных поцелуев, решилась уступить твоему напору?
Она упорхнула.
Беда, думал я, наблюдая недвусмысленное топтание голубя-самца перед голубкой — с раздуванием груди, клёкотом и прочими проявлениями дешёвой саморекламы. Выходит, я со стороны выгляжу ничуть не лучше этого самовлюбленного идиота, озабоченного единственным желанием — порочным и легко читаемым? Ай-яй-яй! Пора кардинально менять имидж.
Милочка появилась неожиданно скоро, одетая в высшей степени целесообразно: джинсы, сапожки, яркая курточка, вязаная шапочка с помпоном. Я с удовольствием подумал, что моя избранница не только прелестна, но вдобавок и сообразительна. Апрель месяц, как-никак. В парке модный вечерний туалет был бы неуместен.
Мы погрузились в испытанный мой «Рэнглер» и покатили.
Автомобиль пришлось оставить за воротами парка. Внутри была отличная широкая дорога, но только для пешеходов, велосипедистов и спецмашин. Пройдя по ней с полкилометра, мы свернули на асфальтированную тропку. К счастью, тропка доходит почти до места произрастания подснежников. Месить ногами весеннюю грязь не придётся.
Ознакомительная версия.
