Ознакомительная версия.
Мы погрузились в испытанный мой «Рэнглер» и покатили.
Автомобиль пришлось оставить за воротами парка. Внутри была отличная широкая дорога, но только для пешеходов, велосипедистов и спецмашин. Пройдя по ней с полкилометра, мы свернули на асфальтированную тропку. К счастью, тропка доходит почти до места произрастания подснежников. Месить ногами весеннюю грязь не придётся.
Невдалеке, хорошо видимый за голыми деревьями, виднелся высокий бетонный забор. Изредка слышался лязг металла. Над забором вздымались металлоконструкции козлового крана и грандиозные, густо дымящие трубы.
— Не могу представить, какому умнику пришла в голову гениальная мысль разбить городской парк рядом с заводом, — сказала Милочка.
— Я — тем более, — подхватил я.
Обсуждая идиотизм градостроителей, мы прошли по тропинке совсем немного, когда Милочка сжала мой локоть значительно крепче, чем прежде. Причиной послужила открывшаяся нам картина непринуждённого мужского застолья на лоне природы.
Отдыхали, по-видимому, после рабочего дня, трудящиеся того самого соседнего завода. Они даже не переоделись, так и были в спецовках. Возможно, и вовсе тайком удалились расслабиться со второй смены. Вот мастер-то обрадуется, когда они вернутся захорошевшие! Сидели мужички на ящиках, вокруг парковой скамейки, на которой царила трехлитровая банка, наполовину заполненная прозрачной, отливающей синеватым, жидкостью. Не то уворованным техническим спиртом, не то другой какой «тормозухой». Дополняли натюрморт большая пластиковая бутылка с минеральной водой, пощипанная буханка хлеба и пара вскрытых банок тушёнки.
Выпивали граждане деловито, нешумно, из чистых гранёных стаканов, и на нас не обратили ни малейшего внимания. Разговор вёлся, похоже, о большой международной политике. Сразу видно — не шпана какая, люди степенные.
Расслабилась Милочка только при виде цветов. Восхищённые восклицания славной девушки и её неподдельно восторженная улыбка наполнили моё сердце радостью. А благодарственный сестринский поцелуй в щёчку стал побудительным мотивом к более решительным действиям. Я легонько придержал её за талию, и смело приник к мягким губам. Она, было, ответила, хоть и не совсем уверенно (или не совсем умело?), но скоро опомнилась. Должно быть, напугалась увиденных с близкого расстояния «хитрых» глаз искушенного ловеласа — поскольку своих васильковых глаз она во время поцелуя не закрывала. Удивительно, но смущение, последовавшее за моментом кратковременной и столь невинной близости, было взаимным. Милочка спрятала своё, присев к подснежникам и опустив к ним лицо. А я просто улыбался — совершенно по-дурацки. Определенно, по-дурацки.
Я несколько раз щёлкнул Милочку на «мыльницу» рядом с цветами, и мы отправились в обратный путь. Самую малость потемнело — набежали облака. На этот раз мы просто держались за руки, как первоклашки, но ладонь Милочки была так горяча, что я дышал вдвое чаще, чем обычно…
Наверное, как раз поэтому до меня дошло, что дело наше неважно, а грубее говоря — дело швах, слишком поздно.
Химические присадки, добавляемые в тормозную жидкость, были тому причиной или просто дурманящий весенний воздух, однако сложную работу мозга господ выпивающих подменил набор простейших команд на уровне инстинктов. А именно: бей-круши и вали-пользуйся. На роль сокрушаемого по их мнению лучше всего подходил я. На роль пользуемой — моя спутница.
Я прикрыл даму телом и начал помаленьку пятиться, одновременно пытаясь произвести оценку обстановки. И был вынужден признать, что сложилась она отнюдь не в нашу пользу. Раззадорившиеся пролетарии оказались не настолько пьяны, чтобы двигаться неуверенно и вразнобой, а настолько, чтобы превратиться в грозную для окружающих стаю, сплочённую общим противоправным интересом. Они как раз дошли до той кондиции, когда море уже вполне по щиколотку, но и земная твердь ещё не ускользает из-под ног. По счету их выходило ровно пять, как пальцев на руке (на которые они по своим пропорциям и поведению смахивали) и все они были вооружены. Разнообразно, но зловеще. "Большой палец", самый пожилой, коренастый и бородатый молчун, сжимал в тяжёлом кулаке обломок толстенького бруса, вырванный из порушенной парковой скамейки. «Указательный» — белобрысый хлыщ с угреватым лицом и широким губастым ртом, поигрывал ножичком и подвизался в роли застрельщика-смутьяна, первым замахавшего руками в нашу сторону. «Средний» — сутулый верзила намного выше среднего роста с лошадиной рожей, вооружился «розочкой» из бутылочного горлышка. Так же, как и тощенький «мизинчик». Варварским этим оружием они обзавелись только что, на наших глазах. Нестандартных бутылок, обойдённых вниманием сборщиков стеклотары, предостаточно валялось под каждым кустом. Хулиганам оставалось только отбить донышки об бетонные опоры скамейки, что они и проделали со сноровкой, показывающей изрядный опыт. У «мизинчика» повадка была кривляющаяся, рот наполовину металлизированный, — сразу виден гражданин, побывавший в местах принудительного заключения. "Безымянный палец" — самый неприметный: среднего роста, телосложения, внешности, в очочках и с боевым предметом отвёрткой. Из нагрудного кармана спецовки выставляется кончик штангенциркуля и колпачок авторучки. Этакий слесарь-интеллигент, слесарь-аристократ. Ухмылки у всех были преотвратные, добра и любви к ближним не сулящие. Разве что любви насильной, низменной, некрасивой и во всех смыслах подневольной.
В моём распоряжении, кроме рыцарской мысли биться за даму до последнего дыхания, имелось трезвое отношение к реальности, тренированное тело — жаль, не специалиста по членовредительным единоборствам, а культуриста-эксбициониста, и подарок Большого Дядьки. Девятимиллиметровый пистолет фирмы «Беретта». Модель «Кугуар-мини», с удлинённым магазином на пятнадцать патронов. Пистолет, на который, в отличие от официально зарегистрированного газового «Вальтера», валяющегося где-то дома, я не имел ни малейших прав. Так что не только подстрелить кого-то из злодеев, но даже попытаться напугать их пальбой в воздух и под ноги мне не улыбалось. Попробуй только! Сбегутся стражи покоя горожан в серой униформе, заарестуют и в два счёта препроводят туда, куда следует отправлять вооружённых огнестрельным оружием, да ещё и применяющих его по людям отморозков.
Милочка держалась молодцом. Она не паниковала и уже успела извлечь из сумочки аэрозольный дезодорант. Это она правильно сделала, с удовольствием отметил я. Порция ароматной жидкости, попавшая в глаза, может на некоторое время вывести морально не слишком стойкого человека из круговорота бытия. Ещё Милочка извлекла на свет пилочку для заточки ногтей, которую я тут же у неё отобрал. Она не огорчилась, и место пилочки заняли маникюрные ножницы.
Ознакомительная версия.
