Фредди вспомнил, что, помимо всего прочего, Ян Ольгердович обладает обширными кофейными плантациями на Алокаменном полуострове, где под куполами из спектролита выращиваются высшие сорта натурального терранского кофе. На самой Терре кофе давным-давно не растет, но название сохранилось, как напоминание о прежней Терре, солнечном и приветливом мире, навсегда исчезнувшем в междоусобных войнах прошлого.
– Кстати, вот тебе вопрос, Джейни,- сказал Ян Ольгердович; в присутствии нетелепатов полагалось разговаривать исключительно голосом.- Фредди интересуется отличиями между нами и Чужими. Что ты, как целитель, можешь сказать об их эм-фоне и ауре?
Фредди мучительно покраснел. То есть ему действительно интересно было послушать ответ, но он скорее откусил бы себе язык прежде, чем решился спросить об этом у нее.
– Никаких принципиальных отличий,- пожала плечами доктор ди Сола.- Однажды мне пришлось принять очень сложные роды. И чтобы спасти жизнь матери и детям я пользовалась обычными в таких случаях приемами…
Фредди молчал, устраиваясь на заднем сиденье глайдера. Если б он знал заранее, чтовместе с Яном Ольгердовичем в лан-кайшен собирается еще и она… Полтора часа пути в одной машине. Неожиданное, ничем не заслуженное счастье…
Дорога шла по берегу моря. С одной стороны поднимались крутые, поросшие густым кустарником склоны холмов, с другой – глубоко внизу волновался океан, сияя ослепительными золотыми бликами. А далеко-далеко, у самой черты горизонта, уже можно было разглядеть врезанные в синеву неба башни лан-кайшена, высокие и тонкие, сияющие собственным ослепительным светом.
– Красиво,- прошептал Фредди, прижимаясь лицом к стеклу.
– Лан-лейран Тойвальшенов еще красивее,- отозвался Ян Ольгердович.- Город располагается в кратере потухшего вулкана, наполовину затопленного водой. Башни его сияют всеми цветами радуги, и особенно эффектно это смотрится ночью. Лан-лейран поэтому так и называется – Дэльпафкирп, Радужный.
Фредди молчал. Внезапно он словно увидел Радужный Град своими глазами: плывущие в разноцветном тумане башни, отражающиеся в спокойной глади океана. Видение захватило его своею завораживающей красотой, и потому-то он не обратил внимания на лица своих спутников. Ян Ольгердович выглядел обеспокоенным и встревоженным, доктор ди Сола довольно улыбалась…
* * *
Орнари Ми-Грайон адмори абанош встретил новый день в дурнейшем расположении духа. Встал не с той ноги, как сказали бы в данном случае терране. Основной головной его болью были списки Службы Генетического Контроля, скандалов, склок и ссор в лан-кайшене по этому поводу каждый день возникало немеряно, а разбирать их приходилось не кому иному, как адмори абаношу; для того он здесь и сидел. Вдобавок рано утром к нему по служебной связи обратилась Лэркен Бэйль-алум Тойвальшен с просьбой о личной встрече. С Лэркен Тойвальшен скверно было начинать любой день, а уж этот – тем более. С превеликим удовольствием Орнари послал бы ее куда подальше, но поступить так с главой враждебного клана было нельзя.
Лэркен Тойвальшен заявилась к нему в кабинет не одна. Вместе с нею пришла Чужая, адмори напряг память и вспомнил ее имя: доктор Дженнифер Шиез ди Сола, целитель высшей категории и телепат первого ранга. Отлично! Есть на ком зло сорвать.
Чужих Ми-Грайон не любил. Вообще. А терран – в особенности, потому что напрочь отказывался понимать их юмор и эти, как их там, анекдоты. "Попали как-то врамен, мирету и адмори абанош на необитаемую планету…" Тьфу, дрянь-то какая! Враменов терране видели в прошлом сезоне, когда в лан-кайшен приезжала надзима Типи Арил, а вот о Миретоке они только краем уха и слышали, совершенно не имея никакого представления об этой расе… А уж его-то, адмори абаноша, приплетать зачем?! Если он никогда в жизни своей не работал ни во Врамеуле, ни, тем более, в Миретоке! Что за радость сочинять вранье и потом над ним смеяться?! Поймать бы этого сочинителя, да и, не долго рассуждая, повесить. За язык. Или еще за что-нибудь…
Но, поди, выясни личность насмешника! Во-первых, инфосфера будет молчать как проклятая, никакого толку от нее здесь не добьешься, а во-вторых, непременно станешь героем очередного анекдота, посмешищем для всего лан-кайшена и, что еще хуже, для лан-лейрана Тойвальшенов; эти, с легкой руки главы своего ущербного клана, терранский юмор ценили, понимали и любили. Жить в таких условиях было просто невыносимо.
Но Орнари Ми-Грайону до зуда в пятках хотелось сделать ослепительную карьеру при Совете Семидесяти, а для этого надо было не один тарбел провести в разъездах по таким вот захолустным цивилизациям, у которых во владениях больше трех звездных систем отродясь не бывало. И терпеть подле себя таких отвратительных личностей как Лэркен Тойвальшен! Впрочем, надо бы прислушаться к тому, что она говорит, эта Чужая.
– … по поводу алой лихорадки,- очень эмоционально говорила она.- Распространяется эта зараза просто катастрофическими темпами, а сколько-нибудь эффективными средствами борьбы с нею мы не располагаем. На сегодняшний день эпидемический порог превышен в двенадцати мегаполисах Содатума. В двенадцати! При всем при том, что таких крупных городов у нас здесь всего порядка двадцати, не больше! Мы не справляемся! И именно поэтому я прошу – нет, требую! – окажите нам помощь!
– О какой помощи вы говорите?- вежливо поинтересовался Ми-Грайон, с трудом сосредотачиваясь на теме разговора.
Молчаливое присутствие Лэркен Тойвальшен раздражало. Она, как барлума Арх Геда, имела полное право разгуливать по всей Вселенной с оружием и без обязательного для женщины ее положения воинского эскорта, в то время как сам а"дмори абанош не мог носа высунуть дальше личных апартаментов без охраны. Двое воинов и сейчас торчали под дверью… много же толку от них будет, если Лэркен Тойвальшен надумает вдруг проявить агрессию!
Несмотря на свой почтенный возраст, оставалась она страшным противником. Ритуальные бои без правил никогда не интересовали Орнари Ми-Грайона, будь его воля, он вообще бы их запретил. Но как отнимешь у воинов их любимейшее развлечение? Суровая жизнь по законам Арх Геда и так оставляет им мало радостей. Однажды родной брат адмори абаноша приполз в медцентр в крайне скверном состоянии и в очень крепких идиоматических выражениях объяснил, кому обязан. Орнари смотрел на него и не верил, что пожилая женщина способна так отделать здоровенного парня, не самого худшего бойца лан-кайшена, между прочим. На нем места живого не было. Любви к себе после этого происшествия Лэркен Тойвальшен, понятно, не прибавила.
