— Всего, значит, две тонны?
— Так точно.
Калюжный кивнул.
— Гут. Теперь по ПЗРК. Сколько у тебя псевдопольских вторых "стрел"?
— Да сколько и было, сотня.
— Хорошо. Двадцать труб вместе с пусковыми и двадцать россыпью — сколько завесят?
— Ракета в контейнере весит десять килограмм, комплекс в сборе — четырнадцать с половиной. Будем считать вес брутто в двадцать пять кило. Общий вес партии, стало быть — полтонны где-то.
Генерал хмыкнул, покачал головой.
— Да-а-а, всего две с половиной тонны разных железяк — а какую головную боль могут устроить, окажись в опытных руках! — Затем, сев за стол и что-то подсчитав на листке бумаги, бросил своему собеседнику: — Вариант доставки надо переиграть!
Левченко развёл руками.
— Максим Владимирович, для отработки вариантов нам бы месяца два надо, не меньше! И откуда доставлять?
Генерал улыбнулся.
— Товарищ генерал-лейтенант Третьяков берётся нам подкинуть одну рабочую связь в Закарпатье — тамошние парни гарантируют догрузку нашего железа в польский камьон3. Ребятишки евонные, каких он нам готов подсуетить, контрабандой сигарет и спиртного промышляют уже лет десять, и чем может грозить любая неувязка — знают на собственном опыте. Уловил?
Подполковник подумал и кивнул.
— Ясно. Получится чисто, без концов. Если что какое, случайность на дороге, вскрытие тента — то мы сбоку, так как груз едет из Польши, с польскими же железками, и если вдруг его случайно обнаруживают — все претензии к министерству обороны Речи Посполитой. Ежели же неслучайно — у нас есть с кого спросить по всей строгости, и опять же — доказать ничего не получится. Ловко! — Левченко улыбнулся.
Генерал кивнул.
— Так точно, ловко. Вот только никаких подобных неувязок и случайных вскрытий быть не должно!
Левченко развёл руками.
— Все под Богом ходим…. Но, думаю, до Болгарии как-нибудь груз дотащим.
— Гут. В Сливене или Варне пусть наше железо отлежится недельки две, спешить нам тут особо некуда, а за это время мы отработаем вариант дальнейшей транспортировки. Как я понимаю, теперь на Артаксеркса надежды особой нет?
Подполковник кивнул.
— После освобождения за ним постоянное наблюдение, все случайные связи отслеживаются…. Нет, он сейчас вне игры. Пусть пока побудет на скамейке запасных…
— Стало быть, на Одиссея целиком ложится болгарский кусок маршрута — работа по организации погрузки и доставки до Стамбула, и, если повезёт, то и дальше. Гончаров в Царьграде его страхует и обеспечивает связью, в случае нужды — предоставляет каналы для отхода. Или он самолично жаждет в горах Тавра попартизанить? Ты за ним этого желания не заметил?
Левченко пожал плечами.
— Вы ж Гончарова знаете…. Он, конечно, врукопашную сходить горазд, но нарушить приказ — ни-ни! Если мы достаточно чётко очертим круг его задач — думаю, лезть глубже он не станет.
Генерал удовлетворенно кивнул.
— Теперь — по связям. Что у нас там есть — пусть хилое и на ладан дышащее? Ещё раз повторю, то, что у нас в тех палестинах нет устойчивой сети — ещё не повод огорчаться. Что-то же у нас там всё же есть? Или ты хочешь сказать, что светлой памяти наш с тобой товарищ Таманец зря казённый хлеб ел?
Левченко отрицательно качнул головой.
— Нет, сказать, что уж совсем ничего — будет неправдой. Покойный Миша Тамбовцев4 всё же пару устойчивых связей там накопал, но…
— Что "но"?
Подполковник тяжело вздохнул.
— Да связи эти… очень специфические.
Генерал едва заметно улыбнулся.
— Ну да, специфические. А ты что хотел? Чтобы на нас работали люди исключительно высокоморальные, десять заповедей свято блюдущие и готовые ради России мученический венец принять? А если нет таких? Прикажешь работу сворачивать?
Левченко пожал плечами.
— Я ж не спорю…. Но одно дело — с кадровыми агентами работать, какие на смерть идут, не морщась, а совсем другое — рассчитывать на тех, кто в первую очередь на сумму прописью в ведомости на зарплату глядит.
Калюжный покачал головой.
— Понимаю. Стало быть, и алгоритм работы с ними должен быть иной. Какие последние вести от Горца относительно Царьграда? Ты ж его, как я помню, ещё в сентябре озадачивал?
Подполковник кивнул.
— Озадачивал. Докладывать подробно?
— Давай!
Левченко прокашлялся, взял в руки папку, развернул её, пробежал глазами — и, чуть заметно качнув головой и про себя хмыкнув, доложил:
— Таманец работал в основном с Немезидой — в девичестве Оксаной Осадчей, жительницей славного города Чернигова. Туда в восемьдесят девятом вывели войска из Германии, и немцы подрядили турецкую фирму "Энка" понастроить жилья для беглых наших вояк. Там наша девушка и познакомилась с неким Туфаном Сарыгюлем, тогда ещё — простым курдским работягой. Через год паренёк убыл во славный град в Константинополь, а ещё через три месяца Оксана, не выдержав разлуки, подалась ему во след. Как она его в Стамбуле нашла — мы до сих пор голову ломаем, ведь не знала ни слова по-турецки! Но нашла…. В общем, жили они крайне небогато, и в девяносто седьмом её нашёл Таманец… и к нашему общему делу привлёк. Нам тогда в Турции нужна была опорная точка — вот Оксана и согласилась чуток поправить своё благосостояние, нашей конторе кое-какие услуги оказывая. К тому времени бывший строительный рабочий переквалифицировался в бандита, отсидел срок за убийство, поднялся по тамошней иерархической лестнице… по-нашему до авторитета. Сам он выходец из селения Малатия, что в горах Восточного Тавра, турецкий Курдистан. Курды, как вам наверняка известно, держат весь криминальный бизнес в Стамбуле, курдская мафия подмяла под себя там всё более-менее доходное — ночные клубы, наркотики, проституцию, заказные убийства. В последнем виде деятельности оный Туфан Сарыгюль и преуспел…. Сейчас числится бригадиром в клане Рамазана Илдыса, занимается организацией ухода в лучших из миров нежелательных персонажей, плюс к этому — крышует торговлю наркотиками в трёх кварталах близ Истикляль; также имеет небольшой семейный бизнес, отель и ресторанчик. С Немезидой Таманец наладил связь в девяносто седьмом году, в июне-июле, и до сих пор нареканий на её работу не было; Горец считает, что со своими обязанностями деваха справляется нормально. Впрочем, мы её до сих пор шибко не нагружали — всё больше по мелочам: принять человека, помочь с документами, переправить в Грецию или куда дальше. То есть до сих пор в серьезных делах она задействована не была.
— Работает барышня исключительно за бакшиш? — перебил подполковника Калюжный.
— Так точно, Горец ей перечисляет пятьсот каждый месяц, плюс за каждую операцию — сдельно. Но не балует.
