Ознакомительная версия.
Домой я возвращался за полночь – после того, как проводил Ирину, заглянул в знакомый полуподвальчик на улице Кленовой, славящийся тем, что там подавали отличный недорогой ром и часто собирались местные художники, поэты и актеры, общение с которыми всегда примиряло меня с несовершенством и злом окружающего мира.
Неизвестно, как повернулись бы события, задержись я в душевном полуподвальчике дольше или, наоборот, уйди раньше на несколько минут. Но я ушел ровно тогда, когда решил уйти, а потому все случилось именно так, как случилось.
На Заворотной улице, по которой от Кленовой удобнее всего пройти к моему дому, людей и днем-то обычно мало, а уж ночью и вовсе встретить кого-то – большая редкость. Магазинов и питейных заведений здесь нет, а жители – в основном мелкие буржуа – спать ложатся рано. Поэтому я невольно обратил внимание на человека, который сначала шел мне навстречу по другой стороне улицы, а затем свернул в подворотню. Обратив же, заметил, что человек не прошел во двор, а остановился под арочным сводом подворотни, прислонившись к стене и слившись с густой тьмой, там царившей. Слившись для обычных глаз. Но скаутов Внезеркалья в числе прочего хорошо учат ночному зрению.
А доверять собственной интуиции мы учимся сами.
Поэтому, еще особо не задумываясь, что и зачем делаю, я свернул в похожую подворотню на своей стороне улицы, прошел вглубь, затем тихо вернулся, остановился в точно такой же густой ночной тени, в которой прятался незнакомец, и постарался стать невидимым.
Этому нас тоже учат. Кто такой скаут Внезеркалья? В первую очередь – наблюдатель. Наблюдатель же, если он действительно хочет увидеть важное, должен быть незаметен для тех, за кем он ведет наблюдение. И дело тут не только в умелой маскировке на местности, хотя маскироваться мы тоже умеем. Дело именно в том, чтобы стать невидимым для других. То есть войти в такое особое состояние души и тела, когда чужой глаз скользнет по тебе, как по пустому месту, и проследует дальше, не заметив. Это трудно, но возможно, и достигается путем долгих и утомительных тренировок. Но не всеми. Кому-то удается, кому-то нет. Мне в свое время удалось.
В полном молчании мы простояли около часа. Каждый в своей глубокой тени. Следовало отдать ему должное – оставаться совершенно неподвижным долгое время он умел. Наконец тень в тени шевельнулась. Скользнула в глубь подворотни и словно провалилась в стену. Ясно, поднимается по лестнице, больше ему некуда деться. Пересечь улицу – три секунды. Еще секунда, и я уже в другой подворотне, у лестницы, ведущей на второй и третий этажи.
Незнакомец поднимается очень тихо, но я следую за ним еще тише. Он не зажигает ни фонаря, ни спички, ни свечи. Я – тем более. Только луна, время от времени проглядывающая в прорехах среди туч, бросает скупой намек на свет в узкие, высоко расположенные окна на лестничных площадках. Но и этого намека мне хватает, чтобы снизу рассмотреть незнакомца, когда он останавливается ненадолго на площадке между вторым и третьим этажами. Останавливается и прислушивается. Я, разумеется, останавливаюсь тоже. На том, за кем я слежу, длинный темный плащ и широкополая шляпа, очень похожие на мои. При этом он явно выше меня ростом, его руки забраны в черные перчатки, а в едва слышном запахе, который он оставляет после себя, чувствуется странная сладковатая нотка, которую я не могу идентифицировать. И это мне не нравится. Я говорил, что слух и обоняние скаутов Внезеркалья тоже развиваются специальными методами, и у лучших из нас не многим отличаются от обоняния и слуха средней дворняги? Говорю.
Ага, двинулся дальше, остановился на площадке третьего этажа. Здесь только одна дверь – видать, большая квартира. Снова замер. Прислушался, огляделся. Что-то достал из кармана – ключ, отмычка? – приступил к двери.
Хорошо, а если он тут живет?
Ну да. Зачем тогда час торчал в подворотне, ожидая, пока все уснут, и вообще таится?
Ладно, пусть не живет, пусть это вор. Тебе-то какое дело?
Угу, а то я не знаю местных воров…
Два замка, и оба он открыл совершенно бесшумно и быстро. Значит, все-таки ключи. Петли тоже не скрипнули.
Закроет обратно на замок или нет? Хозяин бы закрыл. И вор тоже, но лишь в том случае, если бы знал, что в квартире никого нет.
Не закрыл.
И тут я впервые понял, что ввязался в чертовски опасное дело, а оружия при мне – один перочинный нож, который я всегда ношу с собой. Правда, лезвие в нем отточено до бритвенной остроты и стопорится, но против серьезного противника это слабоватый аргумент. Впрочем, как применить. К тому же отступать поздно. Если там, за дверью, спит большая и счастливая семья, подобная той, о которой мне пришлось писать сегодня утром…
В тот момент, когда незнакомец проник в спальню и склонился над спящей четой, мне стало ясно, что ждать больше нельзя.
Как он почувствовал мое движение?
Не знаю, но почувствовал, обернулся и выбросил кулак, затянутый в черную перчатку, навстречу моему броску.
Встречный удар – ошеломляющая штука, поскольку скорости – в данном случае моей головы и его кулака – складываются, и энергия удара получается гораздо выше, чем если бы голова оставалась на месте, а двигался бы только кулак.
В правом глазу полыхнуло огнем, и я с грохотом рухнул на пол, кажется, сломав по дороге случайно подвернувшийся стул.
– А-ааа! – завизжала тут же проснувшаяся женщина. – Помогите-е! Воры-ыыы!!! Убивают!!!
Хорошая реакция, молодец. Но у меня тоже неплохая. Удар был силен, однако сознания я не потерял и успел заметить, как чужие плащ и шляпа исчезли в проеме двери, а посему с низкого старта кинулся вслед. Очень хотелось догнать гада и проверить, как держит удар он. И очень не хотелось объяснять перепуганной семье обывателей, почему известный репортер уважаемой городской газеты «Вечерние известия» оказался среди ночи в их квартире.
Четыре лестничных пролета я преодолел в четыре прыжка. Но мой противник, видимо, в два, потому что уже выскочил на улицу в то время, как я только-только пересекал двор.
Никогда не встречал столь быстрых воров. Я выкладывался на полную, но не мог сократить расстояние между нами ни на шаг. Так мы и мчались по пустому ночному городу – две молчаливые безумные тени в плащах и шляпах.
Знакомая пролетка показалась из-за угла как раз в тот момент, когда я начал терять дыхание и отставать. Очень вовремя! У меня еще хватило сил, чтобы вскочить на подножку:
– Достань его, Рошик!
– Сделаем, господин Грег, не уйдет! – весело оскалился лихач с Глубокой улицы и пустил лошадь в галоп.
Я повалился на сиденье, с хрипом глотая воздух. Кажется, пришло время серьезно задуматься о поддержании физической формы. Стареешь, Гриша? Сначала в морду безнаказанно получил, а потом потерпел явное поражение в спринтерском забеге. Скаут называется.
Ознакомительная версия.
