На том же собрании Лоут доложил об аресте крупной организации перебежчиков. Они уже смонтировали машину и были схвачены совершенно случайно буквально перед самым побегом. Генерал Сторр ввел практику внезапных облав и обысков в самых разных районах столицы. Жертвой такого обыска и стали заговорщики.
— Надеюсь, нам такое не грозит? — спросил я, едва Лоут умолк.
— Разумеется, нет. Наша машина находится далеко отсюда и спрятана весьма надежно. Даже если нас застукают здесь во время собрания, мы успеем представить дело дружеской вечеринкой — в соседней комнате все подготовлено, — ответил Эрэл.
— Пир во время чумы, — усмехнулся Глэк.
— Да, пожалуй, — кивнул Холлен. — Слышали новость? Сегодня в Северной Империи армия правительства нанесла ядерный удар по войскам оппозиции. Атомное оружие применено в гражданской войне.
— Кошмар! — воскликнул Зи. — Ядерное оружие — против своего народа!
— Вы думаете, Андего поступил бы иначе? — пожал плечами Холлен. — Нет, в этом столетии нам терять нечего. Надо бежать.
— В этом никто не сомневается, — отрезал Саннэт.
— Вопрос в том, куда, — отметил Делль.
— Большинство перебежчиков выбирают срок порядка двухсот лет, — заметил Зи. — Не слишком оторвано от современности, можно адаптироваться.
— Чепуха, — решительно заявил я. — Пусть эти болваны бегут на двести лет вперед. Они унесут с собой туда все наши нынешние проблемы, и даже законы против перебежчиков. Нет, мы уйдем в будущее на семь веков. Тогда-то уж точно на Лямезе построят настоящий рай. В крайнем случае, если нам не понравится, мы сможем перебраться в другое время. Представляю, какие совершенные машины времени будут тогда.
— Ну, нет, — заявил Лаус. — Здесь я один из лучших инженеров, а там буду дикарем, в принципе неспособным догнать науку. Двести лет — еще куда ни шло…
— Лаус прав, — поддержал его Дойлес. — Мы и так бросаемся в неизвестность очертя голову. Через двести лет мы, по крайней мере, вынырнем среди своих современников, бежавших туда.
— Я полагаю, мы делим шкуру неубитого медведя, — вмешался Эрэл. — Машина еще не готова. Вопрос о нашей цели еще не стоит на повестке дня.
После этого разговора прошло еще несколько дней. Был принят новый закон о перебежчиках. Хронодезертирство приравняли к дезертирству из армии в военное время. В то же время перебежчику, который выдаст своих сообщников, в случае их ареста обещалась полная амнистия и даже денежная премия. Облавы Сторра продолжались.
Однажды вечером я смотрел телевидео. Передавали последние новости. В одной из демократических стран к власти пришла военная диктатура; террористы взорвали здание Лиги Наций. В этот момент зазвонил телефон; я снял трубку и услышал взволнованный голос Лоута.
— Риллен? Случилась беда. Дядюшка болен!
Я почувствовал, как холодеет в животе. Арестован руководитель Эрэл!
— Давно?
— Приступ случился сегодня. Приезжай!
— Но… уже поздно. Комендантский час…
— Риллен, поторопись, пока он в сознании!
— Понял!
Я швырнул трубку. Похоже, они взяли его внезапно, и он не успел воспользоваться амнезином. Скорее всего, кто-то из наших предал. Теперь не время рассуждать. Аресты, должно быть, уже начались. Я позвонил Деллю. Никто не брал трубку. Похоже, дело далеко зашло! Собрать вещи? Некогда! Я сбежал вниз по ступенькам, влетел в гараж и сел в машину. Машинально ощупав карман, где лежал шприц с амнезином, я выехал на пустынную улицу и сразу свернул в темный переулок. Комендантский час…
Когда после мировой войны возросла преступность, никто не предполагал, к каким это приведет последствиям. И действительно, волну обычной преступности вскоре удалось сбить, а шпану, отбиравшую мелочь у детей и срывавшую шапки с прохожих, не принимали всерьез. Но время шло, и шпана эволюционировала. В драках все чаще мелькали ножи, а потом и огнестрельное оружие. Праздношатающиеся молодежные группы все более напоминали боевые организации. Общий кризис культуры и рост наркомании толкал в эти группировки все больше молодежи. И, наконец, горожане убедились, что имеют дело уже не с примитивной шпаной, а с хорошо организованными и вооруженными молодежными бандами, занимающимися рэкетом, грабежами и убийствами и ведущими между собой кровавые войны за раздел территории. Как всегда, мы спохватились слишком поздно… И вот — комендантский час, бронированные автомобили, пуленепробиваемые жалюзи на окнах…
В зеркале заднего вида мелькнули фары. Только этого не хватало! Я тут же свернул в подворотню и некоторое время петлял по переулкам, так что сам едва не потерял ориентацию. Наконец я почти успокоился и взял курс на дом, где проходили наши собрания. Я уже подъезжал к нужной улице. Оставалось миновать перекресток. И на этом-то перекрестке навстречу мне выскочил полицейский автомобиль. Сворачивать было поздно, и я на полной скорости проскочил мимо него. В зеркало я увидел, как машина разворачивается и устремляется в погоню.
На шоссе у моей старушки, купленной на распродаже, не было никаких шансов в состязании с мощным мотором полиции. Единственной надеждой были переулки. Громоздкий бронированный полицейский лимузин обладает плохой маневренностью.
На полной скорости я свернул в какую-то улочку. Машина встала на два колеса, едва не врезавшись в стену, и я явственно ощутил запах горелой резины. Затем колеса тяжело ударились о тротуар, и я помчался дальше. Несколько раз мне казалось, что я оторвался от преследователей, но фары полицейского автомобиля вновь возникали из-за очередного поворота — всякий раз все ближе. Два раза меня обстреливали из автоматов. Я падал на сиденье, на меня сыпалось разбитое стекло, я отчаянно рулил, почти не видя дороги. Я понимал, что долго так продолжаться не может: я либо врежусь, либо получу пулю в шину или бензобак. Наконец я нырнул в очередную подворотню… и изо всех сил вдавил педаль тормоза. Лучи фар уперлись в глухую стену. Тупик! Я сам себя загнал в ловушку.
Мозг работал с лихорадочной быстротой. Выскакивать из машины бессмысленно: подъезды заперты, на окнах жалюзи, бежать некуда и спрятаться негде. Если полицейские видели, куда я свернул, я погиб. Выехать назад — значит попасть к ним в лапы. Но если они не видели… Я выключил фары, отъехал в сторону, развернулся и встал у самого въезда во двор. Снаружи меня теперь не увидеть, а если преследователи ворвутся во двор на достаточной скорости, я успею выскочить у них за спиной. Я протянул руку и пошарил в «бардачке». Газовый пистолет. Недурное средство против полицейских автоматов…
Вдали послышался нарастающий шум мотора. Лучи фар ворвались в подворотню, осветили стену, в которую я чуть не врезался, потом вдруг ушли вбок и исчезли. Полиция проскочила мимо, не став заезжать во двор. Я подождал, пока шум мотора стихнет, и выехал из подворотни. Тут меня ждал очередной сюрприз. Очевидно, в охоте на меня участвовали уже несколько машин. Одна из них ослепила меня фарами и рванулась вперед. Я еле успел выбраться из тупика. Теперь положение было гораздо хуже: меня и преследователей разделяло не более ста метров. Сзади ударила автоматная очередь. Я вилял из стороны в сторону, чтобы не дать врагам прицелиться. Теперь я уже боялся сворачивать в подворотни, но ясно было, что на открытой улице мне не уйти. Держа руль одной рукой, я другой достал из кармана шприц.
