Она пощекотала палочкой усик бегающего по террариуму жука, баг послушно свернул в сторону. Потом еще раз. И еще. Венсон заставляла его выписывать на песке хитрые восьмерки, потом остановиться и пятиться назад.
— До того, как эти существа станут по–настоящему опасны, пройдут миллионы лет. Впрочем, к тому времени панцири им не потребуются.
Я зачаровано наблюдал за ее действиями:
— И как использовать это на практике?
— Мы над этим работаем. Понимаешь, на самом деле наш единственный враг — время. Только зря в Компании решили, что их ловушек нельзя избежать.
Настала моя очередь пожимать плечами.
Возможно, мне удалось бы преломить ситуацию, приструнить сержанта и встряхнуть ребят, из этой передряги мы вышли классной боевой единицей, способной покорять миры пачками, но следующий инцидент переполнил чашу терпения колонистов.
Рабочие грузили на краулер последнее оборудование — лагерь переместился глубже в горы. Взрослым, вопреки всем распоряжениям, помогал парнишка лет двенадцати, кажется, сын водителя. Почва просела — внизу копошился баг, мальчишка скатился в образовавшуюся воронку, перепугался до смерти и сам выбраться не мог.
Прикрывавший погрузку десантник, рядовой Клаус, оценил обстановку (жук лез наружу, остановить его винтовкой Клаус не мог) и скомандовал всем отходить. Но, по крайней мере, один человек поступил иначе.
Бывший телефонный мастер Сим Цахус бросился к яме и попытался вытащить ребенка. Он не успел, и жук раздавил бы обоих, но тут колонист, отчаянно лягаясь, попал багу по крошечной усатой головке. Эффект был поразительный: жук заверещал, попятился и зарылся в землю гораздо быстрее, чем выполз. Перепачканных в земле спасенных общими усилиями вытянули из ямы.
Пережитый страх не добавил Цахусу благодушия. Едва встав на ноги, он бросился на Клауса с кулаками.
Этот хмырь — на десантника.
Результат был предсказуем — рядовой отправил Сима в нокаут. Сдуру, конечно, мог бы просто придержать, квалификация позволяла, видать, тоже перенервничал. Но то, что произошло потом, я хотел бы видеть. Колонисты сработали, как настоящая команда — в десантника полетели камни. Поставленный перед необходимостью стрелять в людей или схлопотать по шее, рядовой Клаус счел разумным ретироваться. Хвала Всевышнему!
Инцидент вызвал в среде колонистов бурю возмущения. С одной стороны — Сим, несомненно, был героем, с другой — поведение десантника можно было понять, понять, но не принять. В ребят плевались, в прямом смысле этого слова. Я пристально наблюдал за Пауэлом, поведение капрала мне не нравилось.
Вечером ко мне подошел Биггер. В глаза мне он старался не смотреть.
— Лейтенант, мы сочли возможным отказаться от команды прикрытия. Я связался с рейдером, завтра утром за вами пришлют челнок.
В общем, я не удивился:
— Вы абсолютно уверены в своем решении?
Он только вздохнул:
— У нас много проблем, лейтенант, нам только гражданской войны не хватает. Совет Гениуса счел нецелесообразным рисковать.
Это было их право.
Десантники восприняли известие об эвакуации спокойно, даже с облегчением. Все, что следовало взять с собой, к утру было сложено и упаковано, медикаменты и продовольствие я распорядился оставить. К чему тащить лишний груз?
Я не отходил от команды ни на шаг и все было тихо. Внешнее спокойствие усыпило мою бдительность, мыслями я был уже на борту рейдера. Какой‑то колонист принес записку от доктора Венсон — она хотела повидать меня перед отлетом. Я приказал грузиться без меня, назначил старшим рядового Коленса (благо капрала поблизости не было) и ушел.
Наш отлет никак не отразился на работе лаборатории, маленький баг все так же бегал по террариуму. Пахло бульоном (интересно, из кого). Венсон выложила передо мной запечатанный в пластик диск.
— Моя работа по исследованию фауны Гениуса, — пояснила она. — Адрес на пакете, если будет не трудно, отошлешь?
Я кивнул:
— Почему бы тебе не передать его самой?
Она усмехнулась:
— Если я улечу, вернуться мне уже не удастся. Папочка уже пытался объявить меня сумасшедшей, он случая не упустит, а у меня здесь дочь.
Очаровательная такая малышка шести лет. По правде говоря, я надеялся, что она возьмет дочку с собой. Почему она такая принципиальная? Повторять предложения я не стал, сунул диск в планшетку, кивнул и вышел.
Грузовой краулер уже стоял перед казармой, но погрузка не шла. Я услышал голос Пауэла и насторожился — капрал говорил громко и возбужденно, почти кричал. Какой‑то милосердный инстинкт подтолкнул меня обойти палатку сзади. Сержант стоял спиной ко мне и энергично жестикулировал:
- … тогда Федерация должна взять это на себя! Дети имеют право на нормальную жизнь в цивилизованном обществе, а не среди фанатиков и мракобесов…
Бунт! С одной фразы я понял все. И представил последствия: десантники, отлавливающие по лагерю малышей, обученные спецы Черчилля (надежда колонии) падут первыми, отходя (если им удастся уйти) солдаты оставят за собой кровь и пепелище. Сможет ли колония перенести подобный удар?
Рука сама потянулась к кобуре, но стрелять в своего, пусть и психопата, я не мог. Тяжелая рукоять врезалась сержанту в затылок, он заткнулся и упал лицом вперед. С моей стороны неосторожно было кидаться пистолетом — половина из стоявших передо мной солдат была вооружена, но мне на это было наплевать, мной овладела ярость, не та, от которой дрожат руки и стучит в висках кровь, а другая, ярость десантника, когда перед глазами — белый огонь и все, кто движутся — мишени. Давно пора было это сделать, давно пора!
— Ну, что уставились, козлы? Встать!!! — Те, кто еще остались сидеть, вскочили. — С багами слабо было, начнем своих бить? Здесь десант или как?!
Кто‑то смущенно прятал глаза, кто‑то пытался возмущаться. Я был готов убить, все равно кого.
— Всем — грузиться!!
Я крепко обложил их по матери, помянув всех святых и родичей до третьего колена, не по уставу, но убедительно. Они потянулись к краулеру и горе ящиков, а я подобрал с земли пистолет. Клянусь, первому, кто остановился бы, я отстрелил бы голову. Багаж покидали в кузов за десять минут. Над головой проревел опускающийся челнок. Прежде, чем в машину закинули связанного сержанта, я сорвал с него нашивки. Такое не прощают!
Всю дорогу до рейдера я твердил себе, что это — не бегство, и что один лишний боец, пусть и десантник, ничем бы Биггеру не помог, но тем полетом моя душа была рассечена пополам и что‑то, возможно большее и лучшее, осталось позади.
На борту я узнал, что информация о последних днях первой экспедиции передавалась трижды. Я не стал поднимать шума — Пауэл и так уже был конченным человеком. Его отправили в отставку тихо и без выходного пособия, а я остался лейтенантом, поскольку выполнил сложную боевую задачу в сжатые сроки и почти без потерь. Возможно, Компания просто не хотела раздувать скандал.
