Мне приснилось, будто доктор Каллендер позвонил мне и сказал:
— Я нашел его, но ты не спеши.
Я сказал:
— Но ведь ты же умер. Не звони мне, доктор, пожалуйста, не звони.
Телефон все звонил и звонил, и через некоторое время я наполовину проснулся и понял, что звонит он на самом деле. Было без одиннадцати минут три.
Звонил Эд Беттс.
— В больнице пожар, Хэнк. Я подумал, что тебе надо знать. Южное крыло. Приезжай.
Он повесил трубку, а я начал натягивать одежду на свинцовый манекен, который был мною. Южное крыло. Это там, где рентген. Это там, где лежат снимки внутренних органов мальчика.
«Любопытное совпадение», — подумал я.
Я ехал вслед за воем сирены на Козий Холм сквозь ясную прохладную ночь. Половинка луны светила серебром на хребты, а Олений Рог стоял спокойный и торжественный на фоне звезд.
Когда я прибыл на место, из главного здания эвакуировали пациентов. Люди бежали с вещами в руках. Пожарные кричали и боролись с пламенем. Я подумал, что им уже не спасти южное крыло. Хорошо, если удастся спасти больницу.
Сзади, крича и лязгая, спешил на помощь еще один взвод пожарных. Я отошел в сторону и поглядел вокруг, чтобы видеть, куда ступаю. Мой взгляд привлекло какое-то прерывистое движение, примерно в десяти футах ниже по склону. Смутно в отраженных отблесках пламени я увидел девушку.
Стройная и гибкая, как газель, она крадучись пробиралась между деревьями. Волосы у нее были короткие и курчавые. В свете пожара их рыжий цвет странно отливал серебром. Она увидела меня, а может, услышала, вздрогнула и замерла на пару секунд. Глаза ее сверкнули медными искрами, как сверкают глаза животного. Потом она повернулась и побежала.
Я помчался за ней. Она бежала быстро, но и я не отставал. Потому что думал о докторе.
Я настиг ее.
Вокруг нас под деревьями было темно, но пламя пожара и луна освещали открытое место, где мы оказались. Она не сопротивлялась, повернулась ко мне лицом, легкая и оцепеневшая, отстраняясь возможно дальше от меня, когда мои руки схватили ее за плечи.
— Что вам надо от меня? — запыхавшись, спросила она высоким голосом. Он обладал странным акцентом и был приятным, как птичье пение. — Пустите меня!
Я спросил:
— Кем вы приходитесь мальчику?
Она вздрогнула. Я увидел, как глаза ее расширились, а потом она повернула голову и посмотрела в темноту под деревьями.
— Пожалуйста, отпустите меня, — сказала она, и я понял, что какой-то новый страх овладел ею.
Я встряхнул ее, чувствуя под своими ладонями хрупкие плечи девушки; я готов был эти плечи сломать, готов был мучить ее, мстя за доктора.
— Доктор! Кто убил его? — спросил я у нее. — Расскажите мне. Кто это сделал и как?
Она изумленно уставилась на меня.
— Доктор? — повторила она. — Не понимаю. — Наконец-то она начала сопротивляться. — Пустите! Вы делаете мне больно.
— Зеленая молния, — сказал я. — Сегодня утром был убит человек. Мой друг. Я хочу знать об этом.
— Убит? — прошептала она. — Да нет же! Никто не был убит.
— А вы подожгли больницу, разве не так? Зачем? Почему эти снимки были такой угрозой для вас? Кто вы? Откуда…
— Тс-с-с! — сказала она. — Слушайте!
Я прислушался. Снизу к нам приближались какие-то звуки, тихие, осторожные.
— Меня ищут, — прошептала она. — Пожалуйста, пустите меня. Я ничего не знаю о вашем друге, а пожар… он был… необходим. Я же не хочу никому причинить вреда, а если они обнаружат, что вы…
Я поволок ее назад, в тень под деревьями. Там стоял огромный старый клен с сучковатым стволом. Мы спрятались за него, одной рукой я обхватил ее талию, при этом голова девушки оказалась на уровне моего плеча, правая же моя рука прикрывала ей рот.
— Откуда вы? — спросил я, приблизив губы к самому ее уху. — Где Грилианну?
Тело ее напряглось. Оно было стройное, чем-то напоминающее тело того мальчишки, изящное, но вместе с тем сильное и с превосходной координацией.
— Где вы слышали такое название? — спросила она.
— Неважно, — сказал я. — Отвечайте.
Она молчала.
— Где вы живете? Где-нибудь поблизости?
Она пыталась вырваться.
— Ладно, — сказал я. — Тогда пошли. Назад, в больницу. Вас хочет видеть шериф.
Я поволок ее вверх по холму, но тут в полосу света на краю поляны вошли два человека.
Один из них был строен и курчав тем особым образом, который я уже научился распознавать. Он казался приятно взволнованным, приятно возбужденным, словно участвовал в игре, доставлявшей ему удовольствие. Его глаза поднялись навстречу яркому блеску огня и сверкнули, как прежде глаза девушки.
Его спутник был грузный, высокий, темноволосый тип самого обыкновенного вида. Его лицо не было ни взволнованным, ни возбужденным. Очевидно, для него это не было игрой. В руке он сжимал пистолет, и я понял, что он готов применить его.
Мне стало страшно.
— …Это надо же — бабу послать! — говорил он.
— В вас говорят предрассудки, — сказал курчавый. — Она была единственным человеком, которого можно было послать. — Он показал на пламя. — Как вы можете в этом сомневаться?
— Ее поймали.
— Только не Вади. — Он тихонько позвал: — Вади, Вади!
Губы девушки дернулись под моей рукой. Я наклонился и услышал, как она говорит шепотом:
— Если хотите остаться в живых, пустите меня к ним.
На освещенной пожаром поляне высокий темноволосый тип мрачно сказал кудрявому:
— Ее поймали. Надо что-то делать, и побыстрей.
Он зашагал по поляне.
Губы девушки мне шепнули:
— Пожалуйста!
Темноволосый уже подходил со своим большим пистолетом; курчавый шел немного поодаль, ступая мягко, точно крадущаяся кошка. Если бы я потащил девушку из-за дерева, они услышали бы меня. Если бы остался на месте, они бы на меня наткнулись. Так или иначе, подумал я, придется присоединиться к доктору.
Я отпустил девушку.
Она побежала к ним. Я стоял за кленом ни жив ни мертв и ждал одного — что она повернется сейчас и скажет роковое для меня слово.
Она не обернулась и ничего не сказала. Курчавый обнял ее, и с полминуты они поспешно о чем-то поговорили. Я расслышал, как она объясняла темноволосому, что она выжидала, желая убедиться в том, что пожар скоро не погасят. Потом все трое быстро пропали в темноте между деревьями.
С минуту я оставался на месте, а когда дыхание успокоилось, отправился за шерифом.
К тому времени, как я нашел Эда, было уже слишком поздно рассчитывать на удачные поиски. Но он все-таки послал машину. На дороге, естественно, не обнаружилось никаких следов, которые бы указывали на присутствие этой троицы.
Эд пристально поглядел на меня при свете умирающего пламени, которое все-таки удалось усмирить.
