«В высшей степени загадочно», — согласился Джерд Джемаз.
«Я тоже не понимаю — что вызвало у отца взрыв веселья? Что он обнаружил на плоскогорье Пальги? Надо полагать, что-то необычное — с чувством юмора у него всегда было туго».
«Что ж, завтра узнаем, — Джемаз поднялся на ноги. — А теперь прошу меня извинить, осталось несколько неотложных дел». Он слегка поклонился Шайне — как ей показалось, достаточно пренебрежительно.
Кельсе спросил: «Ты придешь на вечеринку к Вальтрине?»
Джемаз покачал головой: «На многолюдных приемах я… не в свой тарелке».
«Полно, сделай нам одолжение! — воскликнул Кельсе. — К тому же у тебя, скорее всего, будет редкая возможность полюбоваться на Серого Принца — его пригласили в числе прочих местных знаменитостей».
Джемаз поразмышлял несколько секунд — так, как если бы Кельсе выдвинул неожиданно убедительный, но чреватый сложными последствиями аргумент: «Хорошо, я приду. Где и когда?»
«Вилла Мирасоль, в четыре часа пополудни».
Дорога к вилле Мирасоль — продолжение проспекта Харанотиса — петляла по склону Панорамной горы в рощах гонаивы, корифонского тика, лангтанга и булавоголова. Нырнув под въездную арку, она огибала обширный газон и кончалась у виллы в легком и приятном стиле рококо-декаданса — элегантного сооружения из прозрачных и матово-белых стеклянных панелей, разделенных узкими колоннами с каннелюрами и увенчанных, на манер пагоды, ступенчатой крышей, спускавшейся под разными углами на разных уровнях.
Вальтрина д'Арабеск, приходившаяся сестрой деду Шайны и Кельсе, приветствовала обоих с бурным энтузиазмом, вполне искренним, хотя и распространявшимся на всех гостей без исключения. Шайну неизменно поражали неиссякаемые энергия и общительность тетушки. Кельсе считал, что Вальтрина придает слишком большое значение модным увлечениям, но даже он не мог не одобрять ее щедрое гостеприимство. И Шайна, и Кельсе приготовились к настойчивым приглашениям — и не ошиблись. Вальтрина требовала, чтобы они немедленно переехали из гостиницы в Мирасоль и оставались у нее неделю, две недели, месяц! «Я же вас не видела целую вечность! Шайна, сколько лет прошло? Даже не помню…»
«Пять».
«Неужели? Как летит время! Честно говоря, никогда не понимала, почему ты вдруг взяла и сиганула на Танквиль. Твой отец, конечно, динозавр, но при всем при том он такой душка! Хотя ему, видите ли, недосуг заехать на денек-другой в Оланж… Интересно, чем он так занят у себя в поместье? Там же положительно нечем развлечься! Глушь, дебри, захолустье!»
«Ну зачем же преувеличивать! У нас, например, много великолепных видов».
«Вполне возможно. Но Ютер и его приятели упорно делают вид, что им нравится мозолить глаза аборигенам. Этого я тоже никогда не понимала. Рассветная усадьба напоминает пограничный форт».
«Тебе не мешало бы как-нибудь у нас побывать», — заметил Кельсе.
Вальтрина решительно отвергла такую возможность в принципе: «С детства там не была, а теперь меня туда никакими пряниками не заманишь. Ваш дед Нориус еще умел жить в ногу со временем, даром что помещик. Помню, в свое время он устраивал приемы — откровенно говоря, слишком церемонные. А еще он возил нас на пикник к громадному каменному столбу, красному, как кирпич… Запамятовала — как называлось это место?»
«Ржавый Перст?»
«Вот-вот. Расположились мы под этим Перстом, а мимо проезжали всадники из местного племени. Смотрят на нас и хмурятся: дескать, понаехали сюда всякие, отняли у нас землю, а теперь что хотят, то и делают… Пустого места у вас в глуши, конечно, более чем достаточно, но я хотела сквозь землю провалиться! Как можно устраивать пикники, будучи на осадном положении?»
«Ао не нарушают мир. Мы помогаем им, они — нам. В наших отношениях нет ни вражды, ни презрения», — терпеливо возразил Кельсе.
Вальтрина с улыбкой покачала головой: «Дорогой мой, откуда ты знаешь, что у них на уме? Конечно, ульдры возмущаются наглостью пришлых, даже если на их синих лицах ничего не написано. У меня есть друзья среди кочевников, от меня правду не скроешь! Но зачем я стала бы тебя переубеждать? Ты еще недавно пешком под стол ходил и полон радужных иллюзий. Пойдемте, я представлю вас гостям. Или вы предпочитаете сами бродить вокруг да около?»
«Мы лучше как-нибудь сами обойдемся», — буркнул Кельсе.
«Как хотите. Позовите Алджера, он принесет что-нибудь выпить. И пожалуйста, Кельсе, не надо хвататься за оружие и стрелять, как только ты увидишь моих эрджинов. Их зовут Сим и Слим, они совсем ручные и страшно дорогие. Вечером мы еще успеем поболтать на славу!» — Вальтрина отправилась встречать группу новоприбывших. Кельсе взял Шайну под локоть и подвел ее к буфету, где дворецкий Алджер колдовал над коктейлями, смешанными по рецептам, не менявшимся с незапамятных времен. Брат и сестра приняли у него из рук по бокалу пунша и принялись разглядывать собравшихся, чтобы сориентироваться. Шайна не замечала ни одного знакомого лица. Ульдры были тут как тут, человек шесть: высокие, поджарые, длинноносые сорвиголовы с отливающей ультрамарином синевато-серой кожей и перевязанными лентами, высоко торчащими пучками бледно-рыжеватых волос.
Кельсе пробормотал сестре на ухо: «Вальтрина не отстает от моды. Нынче в Оланже ни одна вечеринка не обходится без ульдры, а здесь их предостаточно».
«Почему бы кочевников было зазорно приглашать в гости? — возразила Шайна. — Они такие же люди, как мы».
«Почти такие же. Их вельдевиста[7] чужда нашей. Если говорить об эволюции в геологических терминах, между нами и ульдрами образовался разлом, причем они продолжают потихоньку дрейфовать в сторону».
Шайна вздохнула и присмотрелась к ульдрам повнимательнее: «Среди них нет Серого Принца?»
«Нет».
Мимо проходила Вальтрина в сопровождении человека средних лет — привлекательной, хотя и ничем не примечательной наружности, в темно-сером костюме, расшитом бледно-серыми узорами. Задержавшись, она представила спутнику своих родственников: «Эррис, вот мои племянники-Мэддоки, Шайна и Кельсе. Шайна только что вернулась с Танквиля, где закончила лицей. Шайна, Кельсе — перед вами Эррис Замматцен, заседающий в Думе. Очень влиятельный человек». Тетушка добавила — пожалуй, с некоторым злорадством: «Шайна и Кельсе выросли в Рассветном поместье Алуана и считают, что на Корифоне больше нигде нельзя жить по-человечески».
«Надо полагать, им известно нечто, о чем мы не догадываемся».
Шайна спросила: «А вы родились в Оланже, домине[8] Замматцен?»
