Белыми буквами по голубому фону, указатель гласил:
«На восток пойдешь. — назад придешь.
На запад пойдешь — погибель найдешь.
На юг пойдешь — хорошо отдохнешь».
— Хм! — сказал я. — Это как понимать?
— Не знаю, — прошептала Алина, испуганно прижавшись ко мне.
— Эй! — крикнул я. — Есть тут кто-нибудь?
Избушка в кустах вдруг скрипнула, покачнулась, развернулась вокруг вертикальной оси и с треском поплыла на нас через кусты. Выбравшись из кустов, избушка остановилась рядом со странным указателем. Она стояла на… страусовых ногах! Дверь, в избушке открылась, и появилась грязная древняя старуха в рваной одежде.
— Ну, чаво раскричалси? — прошамкала она.
— Баба Яга! — тихо вскрикнула Алина и крепко вцепилась в мою руку выше локтя.
— Она и есть, — согласилась старуха и уселась на крылечке, свесив ноги. — Че надо-то?
Старуха зевнула, прикрывая наполовину беззубый рот сухими костлявыми пальцами.
— Э-э-э… — промямлил я. — Может, вы объясните… Я кивнул на указатель.
— Фу, бестолочь! — поморщилась баба Яг-а. — Че не ясно-то?
— Ну, например, как пройти на тридцать первый километр?
— Три копейки, — буркнула баба Яга.
— Что-что? — не понял я.
— Три копейки за справку, — повторила старуха грубо.
Я пошарил в кармане и достал полтинник. Баба Яга взяла монету, повертела недоверчиво в пальцах и ушла в избушку. Минут пять она гремела ключами и замками. Вернувшись, заявила:
— Нету сдачи.
Ну и ладно. — Махнул я рукой.
— Нет, не ладно, — не согласилась баба Яга. — Я на службе и чаевые не беру.
Я пожал плечами.
— Что ж теперь делать?
— Мож, ищо каку услугу надо?
— А что вы можете? — спросила успевшая немного осмелеть Алина.
— А че хошь! — заявила старуха. — Погадать могу. Истинну правду скажу.
— усомнился я. — Неужели?
— Вот те хрест!
Я задумался.
— Слушайте, а можете вы мне сказать, чем, например, сейчас занята моя жена?
Старуха прыснула:
— Я те, значь, скажи, а ты — на развод.
— С чего это — на развод?
— А с таво. Изменяить она табе.
— Но-но! Полегче на поворотах, — оскорбился я. — Такие вещи доказывать надо. А то за решетку загреметь недолго. За клевету.
— Эхе-хе, — проговорила старуха и снова ушла в избу. Вернулась она с большим: зеркалом в деревянной резной раме, почерневшей от времени. — На, смотри.
Я неуверенно взял зеркало и посмотрелся в тусклое стекло. Зеркало как зеркало. Только старое. Я хотел было спросить, что это все значит, но вдруг мое изображение в зеркале исчезло, а вместо него возникло совсем другое. Я присмотрелся и вскрикнул: там моя жена обнималась в постели с незнакомым мне мужчиной.
— Но как же так? — только и смог проговорить я.
— А вот так! — хихикнула старуха и отобрала зеркало.
— Волшебное? — спросила Алина. Она заворожено смотрела на старуху.
— Оно и есть, — самодовольно подтвердила бабка. — А то как же?
— Но как же так? — повторил я потерянно. Увиденное не укладывалось в голове. Моя жена!.. Моя
Раиса!.. И вдруг…
— Аль не веришь? — спросила старуха.
— Не верю, — хмуро буркнул я.
— Бумага и перо есть? Значь так, пиши. Я достал блокнот и ручку.
Коновалов. Владимир Федорович, старшой економст обуточной фабрики вашего городу. Улица Заводская, квартира 18.
Я записал.
— Это она с ним? — уточнила Алина.
— С им, — подтвердила баба Яга. — Тама их, голубков и застукаешь, — добавила она, подмигнув мне. — Встречаютьси по середам и пятницам опосля трех по полудни.
Я устало сел на обочину.
Старуха зевнула.
Алина спросила:
— А предсказывать будущее вы умеете?
— Я, милая, че хошь умею, да ня буду.
— Но почему?
— Спать хочу, — заявила баба Яга и закрыла дверь. Изба скрипнула и. как танк, с треском ломая сучья, полезла в заросли.
— Эй, клюшка, — не хиппуй! — крикнул я зло вдогонку. — Где тридцать первый километр?
Баба Яга высунулась в дверь и прошамкала:
— Хиляй на восток.
Она показала язык, хихикнула и хлопнула дверью.
У. карга! — прорычал я. Алина присела рядом и погладила меня по голове.
— Ну, не злись, Володя. Может, баба Яга выдумала все про твою жену.
— А зеркало?
— Обычный обман зрения. Гипноз.
Я вздохнул как можно тяжелее и жалостливее.
— Не врет она. Я и сам замечал, что по средам и пятницам жене на работу не дозвонишся после трех. И оговориться она не могла, любовник — мой тезка. Вообще-то мы с ней давно собирались развестись — характерами не сошлись. Но чтобы такое…
Я снова вздохнул и замолчал. Алина опечалилась.
— Ну хочешь, я за тебя замуж пойду? — предложила она. — Или любовницей стану? Назло твоей жене.
Я ошеломленно уставился на нее.
— Не нравлюсь? — спросила Алина чуть обиженно.
— Нет, что ты, что ты! Очень нравишься, — пробормотал я соображая: шутит девушка или нет? Мое второе «я» тоже пребывало в полной растерянности. Такого поворота дел оно не ожидало.
«Что скажете, Владимир Иванович? — спросил я ехидно свое второе „я“. — Брать Алину в жены или нет?»
«Сначала с Раисой разведись», — огрызнулось второе я и полезло в подсознание, как в конуру.
«А любовницей?!» — крикнул я ему вслед, жалея, что у второго «я» нет собачьего хвоста, за который дезертира можно было бы вытащить из укрытия. Второе «я» не откликалось.
— Вот и договорились, — засмеялась Алина. Она встала и протянула мне руку. — «Хиляем» на восток!
Мы уже отошли метров сто от избушки, когда Баба-Яга высунулась и закричала вслед:
— Эй, голубки! Не запамятуйте приказ Распремудрой. Через час с четвертью велено быть во дворце. А это ж пять верст отсель на юг.
— Иди ты! — сказал я.
Изба закудахтала и скрылась в лесу.
Настроение у Александра Нестерчука, а проще — Шурика было отменным. Он возвращался на Верхнее озеро, выполнив почти все свои и Вовчика пожелания. В портативном холодильнике покоился здоровенный кусок говядины, купленный по случаю у частника, покрывалась инеем батарея бутылок лимонада, каменело сливочное масло и стыла коопторговская колбаса. На заднем сиденье «Жигулей» плескалось в двухлитровой банке растительное масло — под карасей, которых на озере оказалась тьма, лежали свежие газеты и журналы, булки не менее свежего хлеба, подпрыгивала авоська с овощами. Не забыл Шурик купить под говядину уксус, перец, лавровый лист и лук — шашлык будет что надо! Скоро у Вовчика день рождения. Шурику хотелось порадовать друга — приготовить что-нибудь особенное.
