Я раскрыл рот, чтобы спросить: знает ли она такой анекдот, но Алина опередила меня:
— Так вот, Витя…
Я захлопнул рот и подумал: «Умерла так умерла… Пусть буду Витей».
— Так вот, Витя, мне кажется, ты все же не поверил про змея Горыныча.
— Поверил.
— Неправда.
— Правда.
— Не спорь. Расскажи мне кто-нибудь нечто подобное раньше — сама не поверила бы. Вот и в аэроклубе не поверят… — Она с тоской посмотрела на кусок «Яка», торчащий из воды.
— В клубе тебе не поверят, а я верю.
Алина вскинула брови.
— Почему?
— Понимаешь. Алла…
— Алина, — поправила она и, улыбнувшись, добавила: — Уже двадцать пять лет Алина.
Извини. Я считал, что это одно и то же.
Алина насупилась.
— Ничего подобного.
— Ну хорошо: Алина так Алина. Так что я хотел сказать?
— Ты сказал: понимаешь, Алла.
— А, да. Понимаешь, Алла…
— Девушка поморщилась, но промолчала.
— …час назад я, может, тоже не поверил бы, но перед твоим появлением произошло нечто, заставившее меня быть более доверчивым.
— Интересно. Что же именно?
— Смеяться не будешь?
— Попробую.
— Какая-то говорящая лиса сожрала наловленных мною карасей да еще обозвала меня раззявой.
— Шутишь?!
— Какие могут быть шутки?
Алина засмеялась.
— Это что, — добавил я. — После этого прилетел ворон и обозвал меня ротозеем.
— За что они тебя так? — смеясь спросила Алина.
— Карася упустил.
— Только-то и всего?
— Вот именно.
— Несправедливо.
— А я что говорю?
Я налил еще но маленько, но Алина отказалась. — Нет, спасибо… — Она замолчала, а потом добавила: Володя. — Ей явно хотелось назвать меня Виктором. «Ага. — самодовольно усмехнулся я. Не совсем умерла!»
— Мне надо срочно попасть в аэроклуб.
— Он далеко?
— Километров двадцать отсюда.
— Всего-то?
Алина хмыкнула.
— Всего-то! Но я не представляю даже, как туда добираться. Вокруг лес. Хотя постой… Километрах в двух отсюда, кажется, проходит автострада?
— Проходит.
— Тогда проще. Доеду автостопом. Я улыбнулся и подмигнул Алине.
— Вот уж ни к чему.
— Почему?
Через часок явится мой коллега и друг Шурик Нестерчук на собственном «Жигуленке». Я его отправил за продуктами в ближайшую деревню. Мы мигом отвезем тебя хоть к чертям на кулички — только прикажи.
— О! — Алина наигранно-вежливо поклонилась. — Вы так любезны, монсеньор. Не знаю даже, как и отблагодарить вас.
— Сочтемся, — заверил я. — Мне — поцелуй, Шурику — «спасибо» и улыбку. Мы люди не жадные и не гордые. Алина наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я покраснел.
— Аванс? — смущенно пробормотал я.
— Нет. Это за спасение утопающих летчиц.
Я встал.
— Ну ладно. Закусывай. Отдыхай. А я пойду проверю удочки. Авось успею до возвращения Шурика на уху наловить. Хочешь ухи?
Алина кивнула, жуя тушенку с черствым хлебом. На одной удочке не было ничего — на ней я не успел сменить червяка, пока объяснялся с болтливыми лисами и воронами. На другой — оказались мои джинсы. Еще на четырех удочках дожидались меня здоровенные караси. Я зачерпнул воды в ведро, собрал в него карасей, сменил червей на удочках, выжал и натянул мокрые джинсы. Солнце уже карабкалось в зенит. Дело двигалось к обеду.
«Что-то долго нет Шурика», — подумал я, развалившись на травке и подставляя живот солнцу.
— Ой-ой-ой! — пропищал кто-то возле уха. — Ты меня раздавишь!
Я вскочил и оторопело осмотрелся. Никого!
— Что за чертовщина! — выругался я. — Покажется же!..
— Ничего подобного, — заявил все тот же писклявый голос. — Я тебе не показался.
В траве кто-то зашевелился. Я присмотрелся и ахнул. Там копошился гномик! Самый настоящий! Сантиметров пятнадцать ростом, с длинной бородой, в полосатой вязаной шапочке с кисточкой на макушке.
— Смотреть надо, куда ложишься! — бурчал он, выпутываясь из зарослей травы. — Ты, что ли, Владимир Перепелкин?
У меня отвисла челюсть.
— Н-ну я, — промямлил я с трудом.
— Твой дружок на синем «Жигуленке» сегодня не приедет. — Гном выбрался из травы на песок. — И завтра тоже, — добавил он и пошел к ближайшим кустам.
— Эй! — крикнул я, когда гном чуть было не скрылся в кустах. — С чего ты взял, что Шурик не приедет?
Гном остановился и ответил:
— Он выпал из Зоны.
— Из чего выпал?
— Из Зоны. Впрочем, если желаешь увидеть его, иди быстрее на тридцать первый километр. Может, застанешь его там.
— А где это: тридцать первый километр?
Гномик не ответил. Он уже исчез в кустах.
Минуты две я соображал: показалось или не показалось. Попытался посоветоваться со вторым «я», но оно, как всегда в таких случаях, ретировалось. Ничего не оставалось делать, как пойти посоветоваться с Алиной.
Алину я нашел сидящей у входа в палатку в. легком шоковом состоянии. А если проще: она обалдело уставилась на меня, чего-то явно не понимая. В палатке и на прилегающей к ней территории она успела навести порядок.
— Что случилось? — выпалил я. — Снова Змей Горыныч?
— Нет. — ответила она шепотом. — Сорока.
— Что, сорока?
— Она разговаривает.
— Только-то и всего?!
Алина беспомощно посмотрела на меня.
— Ты меня не понял, — произнесла она неуверенно. — Я сказала, что она разговаривает.
Я сел рядом с Алиной и обнял ее за плечи. Она дрожала.
— Успокойся, — приказал я как можно увереннее. — Здесь разговаривают все, кому не лень: лисы, вороны, гномы и прочие.
— Гномы? — переспросила она тихо.
— Гномы, — подтвердил я.
— Про гномов ты мне не рассказывал.
— С одним из них я познакомился только что.
— А!..
— Где твоя говорящая сорока? Улетела?
— Нет, вон — на ветке.
Я поднял глаза. На нижней ветке березы сидела самая обыкновенная сорока, с любопытством таращась на нас. Созерцание нашей растерянности явно доставляло ей удовольствие.
— Эй! — крикнул я довольно-таки невежливо. — Ты, что ли, тут говорящая?
— Да, я — говор-р-рящая сор-р-рока, — протрещала она.
— Чего тебе?
— Пр-р-риказ! Я пр-р-рочитала пр-р-риказ!
— Чего-чего? — прорычал я. — Чей приказ? Повтор-р-ри! Не р-р расслышал.
Пр-роще пр-р-ростого! — застрекотала сорока. — Пр-р роще пр-р-ростого! Пр-р-риказ Р-р-распр-р-ремудр-р рой. Всем людям, пр-р-ребывающим в прр-ределах Зоны, пр-редписано добр-р-ровольно пр-р-рибыть во двор-р-ец. Пр-ротив упр-р-рямых пр-р-редусмотрено пр-р-рименение пр-ринудительных мер-р-р.
