Вынырнув, я откашлялся и, сбросив штаны под водой, поплыл к «Яку». Самолет успел наполовину затонуть. Поколдовав с минуту над фонарем кабины я кое-как сдвинул среднюю его часть назад.
В кабине, словно в ванне, сидела девушка, одетая в бело-черный спортивный костюм. Голова ее безжизненно откинулась на спинку кресла. Вода успела дойти до плеч летчицы. Отстегнув на ощупь ремни, я вытащил девушку из почти скрывшейся под водой машины. Девушка оказалась легкой и хрупкой. Мне ничего не стоило «отбуксировать» ее к берегу.
Так и не пришедшую в себя летчицу я положил на траву и понесся к палатке, стоявшей в полусотне метров от берега. Аптечки не оказалось, она уехала с Шуриком на «Жигулях». Я лихорадочно соображал, чем заменить нашатырный спирт. Может, коньяком? Вздохнув, извлек из заначки бутылку «Белого аиста», припасенную к моему дню рождения, и побежал к озеру.
Девушка все еще лежала без сознания. Став на колени рядом с ней, я попытался открыть бутылку. Пробка не желала свинчиваться. Пожалел, что нет Шурика — он спец по вышибанию пробок. С горем пополам мне удалось содрать пробку зубами.
Я приподнял голову девушки и поднес горлышко к ее чуть приоткрытому красивому ротику. От первых же капель коньяку девушка вздрогнула и закашляла.
Я облегченно вздохнул. Жива! Не очнись она от коньяку, я, наверное, утопился бы сам, ибо совершенно не представлял. чем и как еще можно привести человека в себя.
Девушка перестала кашлять, села и удивленно посмотрела на меня.
— Где я? Кто вы? — спросила она дуплетом.
— На том свете, — сострил я. — А я — архангел Петр. Девушка осмотрелась. Губы ее передернула презрительная улыбка.
— А где же врата рая и ключи к ним? — спросила она насмешливо.
Я зачарованно смотрел в ее большие карие глаза и молчал. Мне было стыдно за свою дурацкую шутку.
— Владимир, — наконец представился я смущенно. — Владимир Перепелкин. корреспондент областной «Молодежки». А вы?
— А меня зовут Алиной. Алина Гордеева — инженер-технолог радиозавода. Как я сюда попала?
— Прямо с неба.
— С неба? — некое подобие неуверенной улыбки коснулось ее губ. — Я летала?
— Еще как летала! Пока не заглох двигатель.
— Заглох?
— Ну да. Ты скрылась в облаке. Потом что-то хлопнуло, и двигатель заглох.
— А где мой самолет?
Я мельком глянул на озеро. Алина перехватила мой взгляд и посмотрела туда, где из под воды торчал конец левого крыла «Яка». На штанге приемника воздушного давления, словно на ветке, сидела какая-то птаха.
— Боже мой! — прошептала Алина. — Значит, этот кошмар мне не приснился. Но как я оказалась на берегу? Помню, как вышла из штопора… Набирала высоту. Потом… Что было потом?
— Потом заглох двигатель, — подсказал я. — Кстати, у «Крэнфильдов» и ЗЛИНов двигатели в воздухе не глохнут.
Алина зло блеснула на меня глазами.
— Что бы ты понимал в «Крэнфильдах» ЗЛИНах?! Лучшe наших «Яков» спортивных машин нет.
— Ну-ну, — сказал я примирительно, — я пошутил. Сам знаю, «Як» — машина что надо. Но почему же он заглох?
— Он не заглох. Двигатель заклинило от удара. Я с кем-то столкнулась в облаке.
— Столкнулась?
— Да.
— С НЛО? — сыронизировал я. Алина отрицательно помотала головой.
— То, во что я врезалась, было живым.
— Птица?
— Нет. Какое-то огромное и жуткое чудовище. Я не успела рассмотреть его как следует, но оно, по-моему, похоже на птеродактиля или птерозавра… с тремя головами…
— А может, на Змея Горыныча?
Алина задумчиво посмотрела мне в глаза и серьезно проговорила:
— Ты будешь смеяться, но у чудовища из пастей вырывался огонь с дымом. Как у сказочного Змея Горыныча.
Я хмыкнул, и мы оба замолчали.
«Бедняжка, — подумал я. — Свихнулась. Что же мне делать с сумасшедшей?»;
— Только, пожалуйста, не считай меня сумасшедшей, — попросила Алина, будто угадав мои мысли. — Если не веришь, что я столкнулась, сплавай к самолету и полюбуйся на винт. Ему досталось больше всего. Чудовище наверняка не досчитывается теперь одной головы. На мое счастье, скорость самолета в момент столкновения была маленькой. Иначе бы я разбилась. Сама не знаю, как мне удалось справиться с управлением и спланировать — элероны и рули, слава богу, работали. Потом я, кажется, пыталась сесть на воду?
— Да.
— Но как я попала на берег, не помню.
— Ты наскочила при посадке на корягу и, наверное, от удара потеряла сознание.
— Вот как? Значит, на берег вытащил меня ты? — спросила она прищурясь.
— Ну… выходит, я.
Я покраснел. Ныть в роли героя мне раньше не доводилось.
— Спасибо, — просто сказала Алина.
— Не за что, — буркнул я.
— А это зачем? — кивнула она на бутылку.
— А — это… Это я пытался привести тебя в сознание.
— Ну и как? — Алина улыбнулась.
— Как видишь.
— Похоже, успешно. Может, завершишь «курс лечения» — нальешь мне немного? Что-то меня колотит.
Она сидела в мокром спортивном костюме, охватив плечи руками и поджав ноги. Только сейчас я заметил, что девушка вся дрожит.
— Ой, извини! — спохватился я. — Мог бы и сам догадаться.
Я встал и помог подняться Алине.
— Идем в палатку. Переоденешься в сухое. Отметим твое воскрешение.
В палатке царил мужской, холостяцкий беспорядок. Вперемешку валялись рыболовные снасти, одежда, полные и пустые консервные банки, книги, бутылки из-под пепси-колы — одним словом, все, что было при себе у двоих молодых мужчин, пожелавших провести хоть часть отпуска на природе, подальше от города и жен.
Не без труда я откопал чистую сорочку и запасные джинсы.
Стаканы нашлись сразу.
Алина быстро переоделась, развесила на кусты свой шикарный бело-черный спортивный костюм, и мы выпили за здоровье, знакомство и за то, чтобы Змеи Горынычи не попадались на дороге и не вертелись под ногами. Слушай, Витя, — сказала Алина, закусывал говяжьей тушенкой, добытой Шуриком по великому блату.
— Володя, — поправил я.
— Разве? — удивилась она.
— Уже тридцать лет — Володя. Почти тридцать.
— Извини, мне показалось, что ты назвался Виктором.
— Ерунда. Если бы оговорилась моя жена, я сам не знаю, и сделал бы. А тебе — можно. Если нравится, зови Виктором.
— Нет уж, нет уж! — запротестовала она. — Володя так Володя.
Когда она сказала: «Нет уж, нет уж!», я сразу вспомнил старенький анекдот про роддом. Там одному мужику сначала сказали, что его жена умерла, а потом вдруг выяснили, что умерла не она. Жена же его родила двойню. Тот мужик тоже говорил: «Нет уж, нет уж! Умерла так умерла!»
