Косю кашлянул в кулак и бочком подошел к ящику.
- Если уж это так приятно, я тоже хочу попробовать, - он смущенно взглянул на меня и вынул монету из-под стельки стоптанного ботинка.
Через минуту его здоровенный грязный кулачище уже утирал слезы. Тоже хорош напарничек, подумал я, на меня орал, а сам, видать, побольше моего заначил. Но я его простил - уж очень жалобно он всхлипывал.
- Даже сердце заболело, - сказал Косю, отходя от ящика. - Эх, и зарр-работаем!!!
И действительно, все пошло как по маслу. Мы установили ящик посреди улицы и по очереди дежурили: во-первых, хотелось понаблюдать за реакцией публики, во-вторых, пришлось караулить, чтобы "голос" не сперли.
Первый прохожий сначала прошагал мимо, но тут же вернулся: наше изобретение действовало безотказно. Человек не мог противиться силе, исходившей от голоса. Слушатель всхлипнул, схватился за сердце, потом, как лунатик, опустил руку в карман, вынул монету, бросил ее в щель и, когда прозвучало прочувствованное "Благодарю ва-ас!", просиял, словно выиграл миллион. Мне даже стало противно от его идиотски-счастливой рожи.
Никто не проходил мимо нашего ящика. Мужчины кашляли и крякали, пытаясь скрыть волнение. Женщины плакали навзрыд. Постепенно выстроилась длинная очередь. Некоторые ловкачи ухитрялись прослушать "Плач" несколько раз подряд. Время от времени вспыхивали потасовки. Мы даже испугались, что прольются не только слезы, но и кровь. К счастью, все обошлось.
Уже в первый день мы заработали кругленькую сумму. Призрак голодной смерти растаял, как только зажглись уличные фонари.
Триумф был полный. Мы купили по костюму. Жрали от пуза. И на выпивку хватало.
- Послушай, Буин, - сказал однажды мой кореш, - хорошо бы поднять цену. Конечно, и так неплохо, но уж больно медленно.
- И не думай! - возразил Буин. - Умерь свои аппетиты. Людям приятно шувствовать себя благодетелями, когда это им нишего не стоит, - он оглядел нас с головы до ног и нахмурился. - Странные вы все же типы. Не успели саработать, как уже давай тратить. Прямо суд какой-то, шестное слово! Неужели вы нишего не слышали о первишном накоплении капитала?
- Завел волынку! - буркнул я. - Подумаешь, уж и обарахлиться нельзя. Что мы, бандиты какие-нибудь, что ли? Деньги-то наши, кровные, честным трудом заработанные...
- Нет, - решительно сказал Буин, взваливая на спину мелодично позвякивавший мешок, - давайте экономить. Трудовая медяшка рё бережет. Вы не понимаете собственной выгоды. Накопим побольше денег и купим патент. Ведь в двадцать первом веке патент стоит ошень дорого, но сато открывает неограниченные восможности. У меня уже есть один грандиосный план. Это вам не на улице народ сасывать.
Но нам с корешем было не до грандиозных планов - очень уж мы наголодались. И дело не только в желудке: ведь не хлебом единым жив человек. Проклятый голод год из года сушил наши сердца. Он, как гнусное насекомое, похуже какого-нибудь клеща, впивался в нас и парализовал все наши желания. А теперь мы постепенно приходили в себя. Потребности росли, как грибы после теплого дождичка. Кёрри-райс, еще недавно казавшийся неслыханным лакомством, представлялся нам пищей, годной только для свиней. Наши ненасытные утробы жаждали бифштексов. Захотелось квартиру. Машину. Захотелось сумасшедшего веселья в ночных клубах. По сравнению с молниеносно разбухающими желаниями доходы от музыкального ящика были поистине нищенскими. И вот фортуна улыбнулась нам, сверкнув своими ослепительными зубами. Однажды у нашего ящика остановился умопомрачительный ракетомобиль. Из него вышли два жутких пижона и небрежно швырнули к нашим ногам огромный, туго набитый чемодан. Звякнуло золото.
- Мы из электрокомпании К., - сказал один из пижонов. - Здесь тысяча рё. Продайте нам ваш аппарат.
Мы с корешем, повинуясь единому порыву, сжали друг друга в объятиях. Вот оно, долгожданное богатство! Не сон, а явь. Золотой звон был несравненно приятнее заунывной мелодии синтетического голоса. И потом, кто сказал, что деньги не пахнут?! Очень даже пахнут - жареным мясом, изысканнейшими рыбными кушаниями, разными соусами и подливками... Наши мысли бешено завертелись. Может быть, запросить побольше? Поломаться, набить цену? Нас распирало и счастье, и жадность. Но мы подумали о Буине и немного поостыли.
- Нам надо посоветоваться с компаньоном, - нерешительно сказал Косю.
- Как угодно, - буркнул главный пижон. - Но имейте в виду, у вас будут неприятности. Эту штуку конфискуют, а вы можете угодить в тюрьму за нарушение уличного движения. Так что не лучше ли сразу согласиться?
- Не продавайте! - выкрикнул кто-то из толпы. - Нечего фирмам лезть не в свои дела! Эти спруты готовы на все наложить свои щупальца, даже на наслаждения. Ишь чего захотели - монополизировать наслаждение!
Представитель компании быстро обернулся:
- Ничего подобного! Вы глубоко заблуждаетесь, уважаемые граждане. Мы не собираемся монополизировать наслаждения. Как раз наоборот. Заботясь о вашем благе, электрокомпания К. решила дать людям возможность наслаждаться в широком масштабе. Тысячи людей смогут одновременно слушать голос этого аппарата.
Он подтолкнул к нашим ногам чемодан и заговорил снова. Теперь в его тоне появились угрожающие нотки.
- Ну как? Продаете? Или позвать полицейского?
Только полный идиот может променять тысячу рё на полицейского! Выбор был сделан мгновенно. Мы подхватили чемодан и, не веря своему счастью, понеслись по улице. Ой, что с нами творилось! Мы хохотали, орали, прыгали козлом, стучали по чемодану кулаками и пятками и все слушали и слушали упоительный, ни с чем не сравнимый звон денег...
Дальше все происходило, как в тумане. Очнулись мы в каком-то кабаре. На полу, около нас, груда одежды - брюки, фраки, плавки, подтяжки и прочее барахло. Я стреляю пробками от шампанского в толстого бармена, он кланяется и радостно улыбается. Косю обмакивает палец в пахучий соевый соус и выводит на моих свежевыбритых щеках замысловатые узоры. На столе, на стульях, на полу огромные лужи, словно только что прошел дождь из виски, сакэ и шампанского. Я оставляю в покое бармена, становлюсь на четвереньки, лижу пол и кричу, что никогда еще не пил такого удивительного коктейля. Девочки покатываются со смеху. Одна пытается сесть мне на спину, и я, блаженно зажмурившись, обещаю быть ее верной лошадкой и прокатить по всему городу...
И вдруг, как ураган, в двери ворвался Буин.
- Босяки! Выродки! Параситы! Бесмосглые твари! - заорал он, брызгая слюной и захлебываясь. Казалось, еще секунда, и он лопнет. - Вы продали "голос"??!
- Продали, продали, - сказал я, продолжая ухмыляться. - Но, знаешь, за сколько? Тысяча рё! Тысяча рё! Ты-ся-ча! Понял? Вот, смотри, - и я открыл чемодан.
