Но в том-то и беда: я никак себя не ощущал.
Только эти бесконечные элементы мира, силившиеся помочь моему сознанию начать работать.
Оно не хотело. Отказывалось. Так ему комфортнее.
В таком состоянии я пробыл некоторое время. Сколько, я не знал. Наверное, довольно долго.
Потом кто-то — скорее всего Бог, кто же еще? — решил, что хватит прохлаждаться. Слишком много дел впереди. Паззлы понеслись быстрее, вдруг начали довольно логично складываться, одна полноценная картина являлась за другой… И я их видел! Если бы кто-то — опять Бог — наблюдал за мной со стороны, он увидел бы, как быстро движутся зрачки моих глаз под плотно сомкнутыми веками… Именно так показывали в некогда обожаемых мной американских ужастиках.
Следующий этап рано или поздно должен был наступить. И он наступил. Я открыл глаза.
К этому моменту я помнил все, что со мной произошло с утра этого дня. Все, вплоть до деталей.
Я открыл глаза и сразу уперся взглядом в потолок надо мной — аккуратный, нежно-голубого цвета. Крошечные светильники располагались на нем в два ровных ряда. Их свет был ярким, но не резал глаза.
Я лежал, смотрел на них и привыкал, что снова вижу.
Прежде ничего подобного со мной не бывало. Обмороки, наркозы, солнечные удары, сотрясения мозга, ушибы головы — все это благополучно прошло мимо меня, за что я всегда был благодарен судьбе. Я вообще рос крепким парнем, аккуратным и осмотрительным. Что ж, когда-то это должно было случиться. Хорошо, если все пройдет без последствий…
Очень болела голова, и это мешало соображать. Пробита? Сколько крови я потерял?
И что вообще произошло? Цель? Ограбление? Оружие?
Я прижал левую руку к телу и почувствовал под мышкой кобуру и в ней табельное оружие: ПМ 1988 года выпуска, серийный номер… Его я вспомнить не смог. Значит, еще не настолько хорошо пришел в себя.
Костюм измял… А то и испачкал. Валяюсь тут на полу… Жена расстроится: хороший английский костюм, куплен несколько недель назад… Она говорила, он очень мне идет…
О чем это я?! Надо понять, что произошло. А лучше сперва попытаться встать.
Хотя я приложил к осуществлению этой затеи массу усилий, сначала результата не добился. Тело затекло, отдавалось резкой болью; я шевелился, как выброшенный на берег кит, но и только. Потом удалось перевернуться на живот. Я елозил им по полу, мысленно все время прося прощения у жены за костюм, хотя пол здесь был почти такой же идеально чистый, как и все остальное.
Когда дрожь и боль в руках прошла, я уперся ими в пол и начал медленно поднимать тело. С третьей попытки получилось: я оказался сидящим на коленях на полу, обзорная перспектива изменилась. Закружилась голова, меня повело назад, но я подставил руки и не упал.
Голова болела, но не равномерно, а как-то толчками. Я огляделся. Крови вокруг не было. Уже хорошо: значит, голова не пробита.
Очень осторожно ощупал голову и обнаружил довольно крупную гематому в районе темени. Прикосновение отозвалось такой болью, что потемнело в глазах. Ладно, с этим разберемся потом. Пока нужно выбираться отсюда…
Вытащил пистолет, проверил обойму. Все на месте. Убрал назад в кобуру. Интересно, а что со связью?
Телефон, извлеченный из внутреннего кармана пиджака, оказался безнадежно разбит. Я положил его на пол и толкнул в сторону двери; он поехал по скользким плиткам и негромко ударился о дверь.
Из коридора не доносилось никаких звуков, и это мне не нравилось. Совсем не нравилось…
Ничего с Михалычем не случилось. Меня просто развели, как молодого. Кому-то понадобилось нейтрализовать Артема Армеева на некоторое время… Кстати!
Великолепные японские SEIKO, дорогущие, моя вторая гордость после костюма (скорее, все же первая), стояли. Я встряхнул их, поднес к уху. Этого не могло быть, и тем не менее. Но время, на котором они стояли, должно было повергнуть меня в состояние шока, если бы не боли в голове, на борьбу с которыми уходили все силы. Часовая стрелка — чуть дальше семи, минутная — на трех. Пятнадцать минут восьмого?! Быть не может! И за это время меня не хватились, не нашли?! Да и я сам — неужели столько провалялся в ауте?!
Все, больше себе никаких поблажек. Нужно двигаться!
Держась за стену и сжимая зубы от боли в голове, я поднялся на ноги.
И все-таки кабинки нужно осмотреть. Как бы ни было мне плохо и ни хотелось поскорее найти помощь. Нужно. Для очистки совести.
Я начал с ближайшей ко входной двери и обнаружил, что все они заперты изнутри и пусты. Как такое могло быть?.. Хотя нет, я немного поторопился: пусты оказались не все. В самой дальней меня ожидал сюрприз.
Михалыч сидел на унитазе полностью одетый, свесив голову на грудь. В первые секунды я даже не понял, что не так, и хотел окликнуть его… И только когда поднял его голову за подбородок, увидел. Широко раскрытые спокойные глаза и небольшая аккуратная дырка во лбу с обожженными краями и каплей крови, замершей на полпути к переносице. Надо же, подумал я невесело, а ведь тебе действительно было плохо… но гораздо хуже, чем я мог себе представить.
Не тащить же его на себе. Сейчас вернусь с кем-нибудь, решим, что делать. И срочно позвонить Папе в банк, из любого офиса, я думаю, мне не откажут. «Хороший», однако, у шефа выдался день рождения…
Я двинулся к выходу.
В коридоре тоже было очень тихо. Лампы дневного света горели вполнакала, но даже в полумраке я видел, что двери многих офисов или приоткрыты, или раскрыты настежь. Не знаю почему, вдруг возникло непреодолимое желание достать пистолет. Черт его знает, какая тварь сиганет на тебя из любой двери!.. Я улыбнулся этой мысли, но оружие достал.
Я осмотрел несколько офисов. Нигде не было ни души. Где-то горел свет, работали компьютеры (на мониторах была, как правило, заставка Рабочего стола с иконками, но когда я попытался раскрыть хоть одну, у меня ничего не вышло); на столах — полные или недопитые чашки с кофе или чаем; открытые кейсы, бумаги на столе, пиджаки на спинках стульев, ароматы женских духов и мужской туалетной воды, запахи сигарет — дорогих и не очень. Ни один из телефонов не работал, хотя все они были включены в сеть. Конец рабочего дня, все разошлись по домам… Но почему открыты двери и не выключены компьютеры?!
В других офисах — напротив: при распахнутых дверях выключенный свет и электроприборы, со столов все убрано, везде порядок. Телефоны не работали и здесь.
Осмотрев одно из таких помещений, я уже почти выходил, когда тишину разорвал пронзительный звук, от которого я вздрогнул и пошатнулся, а голова отозвалась резкой болью. Я даже не сразу понял, что это звонит телефон.
