— Изучили? — лукаво спросила девушка.
— Изучил, — грубовато ответил Парыгин. — Вам следовало бы менять паруса.
— Менять? Зачем? Паруса в духе времени. Андрей, как вы находите мою оснастку?
— Бесподобно, Прасковья, — нарочито серьезным тоном ответил Суровягин.
— Удивляюсь твоему вкусу, Андрей, — развел руками Парыгин.
Девушка звонко засмеялась, поднимаясь на второй этаж. На площадке она обернулась.
— Прошу в наш храм…
Они вошли в просторную комнату, с любопытством осмотрелись. К ним шагнул атлетически сложенный парень с синими, как весеннее небо, глазами. Он был немного навеселе.
— Приветствую вас на нашем вечере, — сказал он. — Познакомимся, — он протянул руку Максиму. — Олег Щербаков.
Суровягин положил руку на плечо Щербакова.
— Горцев здесь?
Щербаков отрицательно покачал головой.
— И не придет?
— Спросите Аню Рутковскую. Она дирижирует им.
Это сообщение Суровягин взял на учет. Поездка на траулер «Орел» была полезной. Среди множества фотографий разного жулья Кандыба узнал обладателя черных бакенбард. Им оказался некий Горцев, человек хитрый и скользкий, как угорь. Он был под подозрением, но ни разу не попадался. В ОБХСС Суровягину сказали, что Горцев иногда встречается с Рутковской.
Суровягин взял Щербакова под руку:
— Познакомь меня с Рутковской.
Щербаков высвободил руку и внимательно посмотрел на Суровягина:
— Нравится?
— Разве такая девушка может не нравиться? — засмеялся Суровягин.
— Она давно… занята. Время потеряете.
— Это неважно, — ответил Суровягин. — Познакомите?
— Пойдемте, — мрачно ответил Щербаков. — Теперь все равно.
Что «все равно», Парыгин так и не понял. Он прошел в соседнюю комнату, откуда слышались звуки радиолы. За столом о чем-то спорили. Кружилось несколько пар. У окна стояла девушка, одетая в скромное узкое платье. На ногах — простые босоножки.
Он подошел к ней:
— Разрешите закурить?
— Но почему вы об этом спрашиваете у меня? — Девушка обернулась, к Максиму. — Вы бы лучше пригласили на танец. Она засмеялась.
— Охотно, — ответил Парыгин.
Они вошли в круг танцующих.
Потом худощавый черноволосый парень читал стихи. Голос у него был глуховатый, но приятный, читал он с душой:
О, нашей молодости споры,
о, эти взбалмошные споры,
о, эти наши вечера!..
Здесь песни под рояль поются,
и пол трещит, и блюда бьются…
Здесь столько мнений, сколько прений,
и о путях России прежней,
и о сегодняшней о ней…
Юноше дружно хлопали. Он прочитал еще неслолько стихотворений. Кто-то поставил новую пластинку. Липси. Красивый танец. Опять закружились пары…
В стороне вполголоса разговаривали Панна Лобачева и Таня Чигорина.
— Тебе нравится наш доблестный флот? — Панна кивнула на Парыгина.
— Видный парень.
Высокий, широкоплечий, с одухотворенным лицом, Парыгин невольно приковывал глаза людей и заставлял их думать: «Какое хорошее лицо. Кто он?»
— Не красней, Таня, — засмеялась Панна. — Да, а почему ушел Олег? И не попрощался.
— Какой Олег? — Таня внимательно посмотрела на подругу.
— Ну, Щербаков. Высокий такой…
— Не знаю такого.
К ним подошла Рутковская, за ней шел Суровягин.
— Панна, где Олег? — спросила Аня.
— Ушел.
— Мне пора, — сказала Таня. — Завтра куча дел.
— Оставайся, — Панна умоляюще посмотрела на подругу. — У нас все в разъезде. Я одна дома.
— Не могу. Как-нибудь перед отъездом забегу. Лучше, если ты приедешь к нам на острова. Свежим ветром подышишь… Да и пора тебе менять галс, Панна.
Парыгин догнал Таню в парке. Они пошли рядом. Город засыпал. Навстречу двигались редкие прохожие. Теплый ветер гнал ночь перед собой. Парыгин взял Таню под руку.
— Вы долго будете молчать? — спросила она.
— Думаю.
— И это вежливо?
— Говорят, что девушку при первой встрече следует заговорить: расспрашивать о новых кинокартинах, прочитанных книгах, быть умным и эрудированным, болтать обо всем и ни о чем. Только об одном запрещается говорить — о том, что девушка, с которой ты идешь, очень и очень тебе нравится. Я молчу, потому что чувствую тепло вашей руки, молчу потому, что это наша первая и последняя встреча.
— В первый и последний раз?
— Вы — приезжая. Я — моряк.
Она засмеялась легко и беззаботно. Они вошли в сквер перед гостиницей и сели на скамейку. Таня глубоко вздохнула:
— Какой чудесный воздух. Пахнет сиренью.
— И морем, — добавил Парыгин.
Шумели деревья. Их кроны терялись во мгле. Ночные бабочки вылетали из липовой листвы и кружились вокруг фонарей. Гасли огни в окнах гостиницы.
— О чем вы думаете? — спросил Парыгин, закуривая.
Таня повернула лицо. Свет фонаря отражался в ее широко открытых глазах. Она, улыбаясь, смотрела на Парыгина, но, казалось, ничего не видела: взгляд скользил мимо, туда, где беспокойно дышал океан.
Но вот девушка внезапно поднялась, достала из сумочки листочек бумаги, что-то написала и сунула записку ему в руки:
— Спасибо, что проводили.
Максим глядел ей вслед, пока она не скрылась за массивной дверью гостиницы. Потом развернул записку. Там был номер телефона. Больше ничего. Начинался дождь. Максим поспешил к себе.
Щербаков спустился с крыльца, расстегнул ворот и глубоко вздохнул. Слегка кружилась голова.
— Все, — громко сказал он и быстро двинулся вперед.
На лестнице, ведущей на городской пляж, остановился в нерешительности, потом, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, побежал к бухте. Искупавшись, он сделал несколько резких гимнастических упражнений, оделся и пошел назад. Поравнявшись с лесенкой к особняку Лобачевых, Щербаков замедлил шаг, но махнул рукой и решительно пошел в город.
Неделю назад Щербаков договорился с Аней Рутковской, что возьмет отпуск и они вместе полетят в Москву, В порту была горячая пора, ему не сразу дали расчет. Пришлось сходить в комитет профсоюза. Сегодня, получив наконец все, что требовалось, он на седьмом небе от радости побежал к Ане. Ее дома не оказалось. Битый час он просидел в скверике перед домом, рисуя в воображении радужные картины совместного путешествия. Она приехала на такси в третьем часу. Ее сопровождал Горцев. Он вышел из машины и несколько минут что-то горячо доказывал Ане. Она кивала головой. Горцев снова сел в такси. Машина скрылась за поворотом улицы. Щербаков недолюбливал Горцева и даже ревновал его к Ане. Но она быстро обезоруживала Олега: что-что, а это она умела делать.
