Дома на коврике перед дверью меня ждал Рем. К своему стыду я о нем ни разу даже и не вспомнил, пока проводил операцию с саквояжем.
Так был сделан второй шаг, хотя и не запланированный мною, но и не бесполезный в том отношении, что привел меня к принятию решения: с этой неопределенностью нужно заканчивать и как можно быстрее. Не требовалось исключительной проницательности, чтобы определить, что за груз был в саквояже, взамен которого положили восемь полусотенных купюр. Запах черной икры ни с каким не спутаешь.
Третий шаг должен быть и последним - идти в милицию. Ничего, что сейчас уже восьмой час, там дежурят круглые сутки, а оставаться еще на одну ночь с неопределенностью и сомнительными дружками я не хотел.
Если бы я принял это решение минут пять раньше, или Мухомор не застал бы Дин Рида, когда заехал к нему после "Белого аиста", то наши пути не пересеклись бы, но этого не произошло...
Звонок в дверь. Рем с лаем бросается в коридор. Короткая нерешительность: открывать, или не открывать. Решил открыть (и правильно сделал, иначе Дин Рид открыл бы дверь с другой стороны). На площадке стояли Дин Рид и Мухомор. (Я предвижу возражение редактора: почему Дин Рид? Согласен, но ничего с собою не могу поделать: тот, за порогом, действительно был похож, на Дин Рида).
Несмотря на жару, он был в кожаной куртке. Руки в карманах.
- Ты что темнишь? - сквозь зубы спросил Дин Рид, надвигаясь на меня. - Где чемодан?
Он так и спросил "чемодан", на не "саквояж".
- Там в комнате...
Дин Рид вошел в коридор. Мухомор за ним. Захлопнули дверь.
- Стой здесь! - приказал он Мухомору, а сам пошел в комнату.
- В чем дело? - спросил я Мухомора.
- А чего ты смылся...
Я понял, что по договоренности "Жигули" должны были ожидать меня в другом, определенном месте.
Появился Дин Рид. На лице недоумение, а в руках веером зеленые бумажки.
- Все правильно... Тогда чего же ты?
- Там какой-то тип околачивался, - нашелся я.
Мне показалось, что Дин Рид даже обрадовался.
- Я же говорил! - хлопнул он Мухомора по плечу. - А ты "удрал", "удрал".
- А что я по твоему должен был делать? - обиженно засопел Мухомор.
- А ничего, - засмеялся Дин Рид. - Вот тебе за службу, тебе за дружбу, а это мне и... Красной шапочке.
Он дал нам по сто рублей, остальные засунул во внутренний карман куртки.
- А что мы толчемся в этом коридоре, - наигранно возмутился Дин Рид, - выпить то у тебя найдется?
Я вспомнил про начатую бутылку водки в холодильнике, достал ее, нарезал колбасу, Дин Рид взял с полки три кофейные чашки, но налил только две.
- Тебе еще сегодня мимо ГАИ ехать, - пояснил он Мухомору.
Выпили, Дин Рид сразу же разлил остаток водки.
- Когда следующую партию? - спросил он меня.
- В пятницу.
Дин Рид перестал жевать, задумался.
- Успеем, - сам себе ответил он.
Поскорее бы вы уматывались, - с раздражением подумал я. Дин Рид будто угадал мои мысли.
- Ну а теперь поехали, - сказал он и добавил, - пока трамваи ходят.
Я не понял, обращался ли он только к Мухомору, или к нам обоим.
- Прихвати на всякий случай веревку, - сказал Дин Рид мне, положив конец недосказанности.
- Да я и не знаю... где она у меня.
- Разве твоя бывшая баба не стирала белье? - спросил он и пошел в ванную.
- Годится, - услышали мы его голос и звук, какой издает бельевая веревка, когда ее срывают вместе с гвоздями.
Дин Рид вышел в коридор, сматывая веревку в клубок.
- Поехали!
- Куда? - спросил я и сразу же пожалел об этом.
- Как куда? - неподдельно удивился Дни Рид. - Ты что, уже забыл? Посмотри на него (это он Мухомору), натворил столько дел, что и двум прокурорам за год не разобраться, а еще спрашивает - куда! Да все туда же, дорогуша, на лоно природы. Не думаешь ли ты, что тюк так и будет лежать на даче до приезда хозяев? К нему и так уже, наверное, слетелись все мухи Спартановки.
Захлопываем дверь и, не дожидаясь лифта, спускаемся вниз. На площадке второго этажа екнуло сердце: навстречу с хозяйственной сумкой в руке подымалась моя дочь. Поздоровалась и пошла выше.
Едем снова по Второй продольной магистрали, но теперь уже в противоположную сторону. Мухомор за рулем, Дин Рид рядом. Тракторозаводской район, Спартановка, плотина. Сворачиваем к дачам, петляем по узким улочкам.
Меня что-то потянуло на сон и не столько от выпитой водки, сколько от всей этой колготы и недосыпаний. Я не заметил, во двор какого дачного домика мы заехали, и после, на следствии, не смог опознать его.
Сели под навес, когда-то выполнявший роль летней кухни, а сейчас захламленный трухлявыми кусками досок и деревянными ящиками. Мухомор не надолго отлучился и возвратился с бутылкой водки.
- Хорошо работаешь! - одобрил Дин Рид и пошел по заросшим травой грядкам.
Пока он отыскал там с десяток мелких помидор, Мухомор принес из "Жигулей" пластмассовый складной стаканчик. В ящике кухонного стола обнаружилась окаменелая пачка соли. Я не привык потреблять алкоголь в таком темпе и в таких дозах, но я пил, чтобы, как мне казалось, не вызвать подозрения. Когда стало почти темно, и когда угомонились пенсионеры на соседнем участке. Дин Рид сказал:
- Кончайте ночевать! Пора за работу.
Мы с трудом выволокли из неглубокой ямы парника тяжелый рулон ковровой дорожки, дотащили до "Жигулей" и затолкали на заднее сидение по диагонали (пришлось даже немного его согнуть, чтобы уместился). Снова сели на свои места. Мне пришлось даже поджать ноги почти до подбородка: мешал тюк.
- Давай к карьеру! - скомандовал Дин Рид.
Поехали. Уже стемнело и я перестал ориентироваться, в какую сторону мы едем. Клонило ко сну. Минут через двадцать остановились на бровке старого карьера, используемого под свалку. Вытащили рулон.
- Обвязать нужно, - сказал Дин Рид и вытащил из кармана бельевую веревку, а я как бы в подтверждение того факта, что совершенно трезв, подумал о нем: какой он предусмотрительный, захватив веревку, ведь если сбросить вниз рулон, не обвязав его, то он размотается. А зачем его сбрасывать? - этот вопрос в то время не пришел мне в голову.
Когда Дин Рид обвязал тюк, мы столкнули его вниз на кучу бытового мусора.
- Пошли, сказал Дин Рид и стал боком спускаться по осыпающемуся суглинку. Мы последовали за ним.
- Давай сюда, - указал наш председатель на шестиметровый кусок железобетонной трубы, какой обычно используют для ливнеспуска. Труба лежала на склоне под углом где-то градусов сорок, уткнувшись нижним торцом в темную лужу.
Мы подтащили тюк к трубе, и Дин Рид направил свой конец во внутрь.
- Толкай! - скомандовал он, и мы толкнули.
Тюк соскользнул вниз. Сверху мы набросали в трубу несколько десятков пустых банок из-под краски и выбрались из карьера.
