- И у нас тоже.
- В понедельник у меня последний экзамен сессии. Диалектический материализм! У вас, небось, такого не учат.
В коридоре он заглянул в мою кожаную сумку:
- Это оттуда?
- Да.
- Ладно, потом посмотрим. Пошел я.
И он исчез.
Я, оставшись один, обошел обе комнаты. Мебель и прочая обстановка были иных конструкций, однако телевизор, как и у меня, назывался "Радуга 716". Но меня больше заинтересовали книги, куда многочисленнее моих. Многие были мне незнакомы, другие соответствовали моим, многих из имеющихся у меня тоже не было. Десятитомник Сталина, сочинения Гракха, Бабефа в четырех томах. Международные ежегодники начиная с 1957 года, "Россия в 1913 году", Л.Н.Гумилев "Этногенез и биосфера Земли", "Иерусалимский процесс" в трех томах.
Последние я полистал. Оказывается, в августе 41-го года германская армия заняла Палестину, а год спустя в Иерусалиме открылся под председательством доктора Фрайслера процесс над сионистами. В числе подсудимых - Менахем Усышкин, Давид Бен-Гурион, Мартии Бубер, Хаим Вейцман и другие. В материалах процесса - тексты Ветхого Завета, Талмуда и "Протоколов сионских мудрецов", свидетельские показания местных жителей-арабов и граждан различных европейских стран. Семьдесят главных обвиняемых были приговорены к публичной смертной казни, а Иерусалим отдан арабам и переименован в Аль-Кудс. Советский Союз признал основные положения Иерусалимского процесса в декабре 49-го года.
Художественная литература несколько беднее. Книги Набокова, Генриха Сенкевича и Экзюпери отсутствовали. Зато стоял шеститомник Аркадия Гайдара с фотографией престарелого писателя в первом томе (романы "Целинные годы" 1958 года, "Он сказал: Поехали!" 1962 года, "Сибирские истории" 1977 года). Помимо общеизвестной классики было еще несколько неизвестных мне фамилий: Соколов, Заварзин, Романовский...
Пока я пролистывал книги, в замке захрустел ключ, и я услышал свой голос:
- Да, это действительно так! Я и сам сначала не поверил! Когда видишь самого себя, это невероятно. Но если невероятное становится очевидным, его принимаешь как факт.
- Где он сейчас? - этот голос, без всякого сомнения, принадлежал моей возлюбленной Виоле. Вернее, ее двойнику из этого мира.
- Да здесь. Вальдемар!
Я вышел. Блондинка Виола была восхитительна в своей мягкой белой шубке из заячьего меха. А мой двойник помогал ей разуться, наклонившись к ее коленям, как не раз наклонялся я. При моём появлении Виола вскрикнула.
- Извините, - забормотал я, пытаясь как бы оправдаться, - я сам не знаю, как это произошло... Это, конечное невероятно, но...
Через полчаса мы ужинали. На столе - копченая мойва, бутерброды, чай с клубничным вареньем.
- А где мама? - поинтересовался я.
- Она вышла замуж... за немецкого барона... полтора года назад, отвечал мне мой двойник в перерывах между пережёвыванием пищи.
- И живет в Германии?
- Разумеется. Берлин. Геббельс-штрассе, 14.
- А я там, - кивнула Виола в мою сторону, - есть?
- Да, - только и смог ответить я.
Я чувствовал себя в самом что ни на есть дурацком положении и старался не смотреть на нее.
- Вот что я придумал, - сказал после некоторого молчания мой двойник. Ты можешь через три дня съездить в Германию. Дело в том, что туда должен ехать я, у меня уж все готово: все документы, справки, виза и все такое, но мне не хотелось бы сейчас никуда ехать: я тут диплом пишу, и работы в училище много (я преподаю в Высшем Военном-Политическом Училище МГБ). Съездишь?
- Хорошо, - ничего другого мне и не оставалось сказать. - Но ты введи меня в курс дела, чтобы я там глазами не хлопал.
- Ты немецкий знаешь?
- Более-менее.
- Ну, это не беда, полистаешь разговорник. Барон, Иоганн фон Кампенгаузен, милейший человек пятидесяти лет, полковник люфтваффе, истинный ариец, воевал в Африке, интересуется русской классической литературой, на досуге музицирует. Он вдовец, и у него пятилетняя дочь Кунигунда, в которую мама влюблена без памяти. Его младший брат Отто - профессор генетики и евгеники Кенигсбергского университета, немецкий вариант Жака Паганеля. У него двое детей: наш с тобой ровесник курсант танковой академии войск СС Харальд (мировой парень) и Ингрид - студентка-энтомолог (она же - активистка университетского комитета Союза немецких девушек, а также член молодежной секции Союза арийских писателей, ибо она поэт в стиле Ахматовой - мне, во всяком случае, так показалось). Ее опасайся больше всего: эта валькирия видит людей насквозь. Жена дяди Отто - тетя Свава, полунорвежка, выглядит лет на пятнадцать младше своего возраста (я подозреваю, что муж делает на ней какие-то генетические опыты, потому что не может сорокалетняя женщина так юно выглядеть!) Все они, естественно, аристократы до мозга костей и ужинают за столом из шестнадцати кувертов (так что, будучи на свадьбе, я чувствовал себя хамом). Прислуга у них вся из итальянок и болгарок, так что можешь при случае завязать интрижку, - продолжал он, но осекся под пристальным взглядом Виолы. - Уже девять: пора "Время" смотреть.
Когда я чистил зубы в ванной, я услышал, как Виола спросила своего мужа:
- Ну и что потом?
- Побудет недельку в Рейхе, - довольно беспечно ответил тот, вернется - дальше видно будет. Но в МГБ пока о нем заявлять не будем. Не забывай, что точно так же, как он здесь появился, он и исчезнуть может в любую минуту.
Это лишило меня последних крох оптимизма, которого и раньше у меня было немного.
- Если Алеша Данилчук тебя спросит о нашей с ним встрече сегодня, сказал я ему, выйдя из ванной, - скажи...
- Понял, все понял, - закивал он.
Виола тем временем уже включила большой телевизор в зале и забралась в большое мягкое кресло. Я сел поодаль на диван.
- А как у вас с экологией? - неожиданно спросила она.
- Скверно, - констатировал я. - Но нет худа без добра: закрывшиеся заводы перестали загрязнять атмосферу.
Экран засветился на полуфразе диктора:
- ...дружественный визит президента Арабского Государства Палестина господина Ясира Арафата в Москву. У трапа самолета в Шереметьеве высокого гостя встречали министр иностранных дел СССР Владимир Михайлович Виноградов и член Политбюро ЦК КПСС Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. В приветственной речи, произнесенной высоким палестинским гостем в люфтхафене, Ясир Арафат пожелал мира и благоденствия великому советскому народу, построившему справедливый социализм.
- Кортеж автовагенов с палестинской делегацией в сопровождении эскорта мотоциклистов проследовал по улицам столицы и прибыл в Кремль, где господин Ясир Арафат был принят Генеральным Секретарем ЦК КПСС Алексеем Ивановичем Архиповым. В честь высокого гостя был дан обед.
