Ознакомительная версия.
Солнце падало за заводские цеха на окраине города, пробив облака вонючего дыма и заливая взбудораженные улицы кровавым светом. Лужи, отражая небо, казались лужами крови.
Ботинки загораживали полнеба. Макс, тупо уставившись на свои ноги, задранные на подоконник, уже полчаса разглядывал бурое пятнышко на ребре подошвы левого ботинка.
В кабинете было сумрачно и от того, что уже наступил вечер, и от густого табачного дыма. Макс выдул очередную струю, понаблюдал, как заколыхались четкие сиреневые пласты воздуха, меняя свою форму и застывая в новой. Обжигая пальцы, затушил микроскопический окурок об ножку стула и бросил бычок на пол, в огромную кучу таких же чинариков.
Он сидел уже восемь часов, запершись в своем кабинете в редакции. Он не слышал, как время от времени сотрясалась от ударов дверь, как с грохотом проносились по улице грузовики. Иногда на него накатывало волна то страха, то тошноты.
Щелкнул замок и в кабинет влетел Джон. В дверях остались человек пять с опасливым любопытством наблюдающих редколлег. Пыхтя, внес свой живот редактор.
– Че расселся! – утвердительно заорал Джон. – Меня там чуть не замочили! Я тебе такое расскажу!
– Не трогай мальчика, – прогудел редактор. – Ему плохо. Он здесь целый день сидит.
– А ты не раскисай. И убери протезы с подоконника, – обратился он уже к Максу. – Ишь, намусорил. Комиссар в Смольном, да и только.
Макс равнодушно посмотрел в их сторону и опустил ноги. Присутствие людей столкнуло его с мертвой точки. Появилось недовольство, а это уже, хоть какая-то, а эмоция.
– Максимов, мы для тебя специально половину первой полосы оставили на завтра. Где снимки? – пропела из дверей Софья Евгеньевна, ответственный секретарь.
– Щас, – буркнул Макс.
Вернувшись к жизни, он начал осознавать, что делал последние восемь часов. Сразу после событий на площади он вернулся в редакцию, заперся в кабинете, передвигаясь на автопилоте проявил пленки и, так же автоматически, распечатал снимки. Потом выпил крепкого чаю и сел перед окном, где и провел все оставшееся время в сомнамбулическом состоянии.
Кабинет они с Джоном занимали на двоих, поэтому никто и не смог туда зайти, пока Джон не вернулся с классическим синяком под глазом и разбитой бровью.
– Щас… – повторил Макс, пытаясь вспомнить, куда он засунул снимки. Полез, было, в сумку, но, наткнувшись на пистолет, отдернул руку, словно обжегшись.
В комнате повисло заряженное любопытством молчание. Макс достал из кармана пустую сигаретную пачку, повертел ее в руках и бросил на пол.
– Ишь, раскидался, – заворчал редактор, – Ну, чисто, комиссар.
– Дайте закурить?
В ответ материализовались сразу три пачки, протянутые разными руками. Макс подивился такой щедрости и достал по одной из каждой пачки. Две сигареты спрятал за ухо, прикурив третью.
– Зеленый весь, а еще смолит, комиссар, – не унимался редактор.
– О!– Хлопнул себя по лбу Макс и полез в маленький сейф, где хранились пленки и дорогостоящие фотопринадлежности. Снимки были там. Молча он кинул фотографии на стол, поняв, что рассказать словами о происшедшем не сможет.
– Ну, что там? – Софья Евгеньевна, подошла к столу. Редколлеги столпились рядом.
Стоя у окна, Макс по репликам старался догадаться, что они в данный момент рассматривают.
– Неплохо. Солидный планчик, – это снимок толпы на автобусной остановке.
– Класс! – это, видимо, парень с мегафоном крупным планом. «И когда успел снять? Даже сам не заметил.»
– Боже мой! – Софья Евгеньевна увидела, как толпа крушит автобус.
– Это не очень. Действующих лиц не видно, – это, наверное, не видно цепи ОМОНовцев за тягачами.
– Во! То, что надо! – «красные» идут в прорыв.
– Круто! Прямо как легионеры! – «психическая» атака ОМОНа.
– М-да! – началась «мясорубка».
– И сюда успел! – это редактор. Значит, пошли расстрелянные бандиты.
– А это что? Максимов? В тебя стреляли? – «Лейтеха попал таки в кадр».
– Сенсация! Мент-убийца! – и девочка, тоже, попала.
И последний кадр – ОМОНовец с размозженным черепом, кровь и мозги на асфальте. Повисло тягостное молчание. Софья Евгеньевна выскочила из кабинета, держась за горло. Сослуживцы тоже начали расходиться, обмениваясь впечатлениями.
– Ты молодец! Гвардия! – пропыхтел редактор, – Снимки я забираю. Потолкуем завтра. Приходи пораньше.
Он вышел и прикрыл за собой дверь, оставив Макса наедине с Джоном. Обиженно повалившись в кресло, Женька недовольно протянул:
– Ты что, про меня забыл? Тебе не интересно, где я был? Макс снова закурил и сел на стол.
– Прости, Женек. Я не забыл. Вернее, забыл, но не только про тебя. Я про все забыл. Я в шоке просто. Столько всего… Давай завтра поболтаем, сейчас я не в состоянии. Хоп?
Макс достал из сейфа еще одну пачку снимков и бросил их в сумку.
– Домой? – спросил Джон, – Пошли ко мне. Уже поздно. Постреливают на улицах.
Макс согласился и через пятнадцать минут ходьбы по главной улице города они были на месте.
Дома Макс сразу нырнул в постель, укрылся с головой и замолк. Джон что-то недовольно пробормотал и ушел на кухню пить чай.
Сон навалился неожиданно и сразу бросил Макса в нокаут. Накатилась удушающая мгла без сновидений. И всю ночь Макс был благодарен кому-то, за то, что ему ничего не снится. В эту ночь он боялся снов.
Утром Макс проснулся раньше Джона. Полежал минут десять с закрытыми глазами и, поняв, что сон уже не вернется, встал, вытащил из-под кровати сумку и пошел в ванную. Включил воду, вынул из сумки пистолет. Новенький «Макар» удобно лежал на ладони. Изящные формы, солидная тяжесть боевого оружия. Макс медленно провел пальцами по ребристой рукояти, извлек полную обойму, сдвинул кожух, открыв темный ствол.
Пистолет был холоден и грозен. «Почему оружие всегда, холодно?» – подумал Макс, – «Столовый нож никогда не бывает таким холодным, как финка или штык». Развивать мысль дальше было лень, и Макс отпустил кожух. Потом, передвинул пальцем предохранитель и нажал на курок, спуская затвор. Раздался звонкий щелчок. «ЩЕЛК – и нет —человека». С похожим звуком вошла в пазы обойма, наполняя силой пустое оружие. Макс еще раз взвесил пистолет в руке и, удовлетворенный, бережно опустил его назад.
Пошарив еще немного в сумке, Макс извлек оттуда фотографии. Еще раз бегло про испорченную фотографию, которой не было среди тех, которые Макс отдал редактору. Во время, проявки пленка на одном из последних кадров слиплась и на ней образовалось несмываемое пятно, но на отпечатке, который Макс все же попробовал сделать, был виден упавший ОМОНовец и выходящий из-за гаражей парень в плаще и с автоматом. Правда, сам автомат и половина туловища спасителя Макса как раз и были скрыты пятном. Из-за того, что парень находился дальше, чем точка фокуса фотоаппарата, лицо его было расплывчатым. Макс достал из сумки лупу, и некоторое время вглядывался в размытые черты.
Ознакомительная версия.
